Александр Андреевич Иванов.«Портрет Виттории Кальдони (Лапченко)»
10.05.2018 5345 5.0 0

"...Не смеет и дохнуть
Смятенный юноша, при черных глаз сих встрече.
И, темные как ночь, те кудри как-нибудь
Волнуясь, падают на грудь,
На беломраморные плечи..."
(Н.В.Гоголь)

Иванов Александр Андреевич. «Портрет Виттории Кальдони (Лапченко)»

Виттория Кальдони – дочь винодела из Альбано, отличалась редкой красотой. Она стала любимой натурщицей для многих знаменитых живописцев и скульпторов, живших в первые десятилетия XIX века в Италии. Ее красотой вдохновлялся Н.В.Гоголь, увековечив ее в своей повести «Рим» под именем Аннунциаты.
Знаменитый Карл Брюллов, рисовал эту неприступную богиню только один раз. На его картине "Последний день Помпеи" есть совсем юная девушка в голубом покрывале - именно для неё позировала Виттория.
О ней писал Гоголь в статье о картине Брюллова: «Ее глаза, светлые как звезды, ее дышащая негою и силою грудь обещают роскошь блаженства. И эта прекрасная, этот венец творения, идеал земли, должна погибнуть в общей гибели наряду с последним презренным творением, которое недостойно было и ползать у ног ее. Слезы, испуг, рыдание — всё в ней прекрасно…»

"...Попробуй взглянуть на молнию, когда, раскроивши черные, как уголь, тучи, нестерпимо затрепещет она целым потопом блеска. Таковы очи у альбанки Аннунциаты. Все напоминает в ней те античные времена, когда оживлялся мрамор и блистали скульптурные резцы. Густая смола волос тяжеловесной косою вознеслась в два кольца над головой и четырьмя длинными кудрями рассыпалась по шее. Как ни поворотит она сияющий снег своего лица — образ ее весь отпечатлелся в сердце. Станет ли профилем — благородством дивным дышит профиль, и мечется красота линий, каких не создавала кисть. Обратится ли затылком с подобранными кверху чудесными волосами, показав сверкающую позади шею и красоту не виданных землею плеч, — и там она чудо! Но чудеснее всего, когда глянет она прямо очами в очи, водрузивши хлад и замиранье в сердце...". Это о ней позднее напишет Гоголь.

Шел 1830 год. Александр Иванов и Григорий Лапченко, два молодых русских художника, ехали в Италию. Позади осталась родина, Академия художеств, сформировавшая их вкусы, учившая стремиться к совершенному.
Даже когда в натурном классе, где мигали масляные лампы и из открытого окна тянуло петербургским холодом, а кожа натурщика становилась «гусиной»- натурщик был для них античной статуей, изваянной древним резцом.
Но однажды — 14 декабря 1825 года — в окно Академии художеств влетела картечь. На Сенатской площади стреляли в восставших. Острой болью отозвались события 14 декабря в сердцах молодых художников, обратив мысли от идеалов античности к несовершенству окружающей действительности.
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ,
И людями, как скотами,
Долго ль будут торговать?—

с горечью и болью вопрошали декабристы Рылеев, Бестужев.
Один из двух путешественников, Григорий Лапченко, и был крепостным, человеком, которого можно было, как скотину, продать. Крепостных, как правило, в академию не принимали. Начальство приметило, что, когда чувство прекрасного укреплялось в подневольных душах, они с такой болью воспринимали свое рабское положение, что сходили с ума и накладывали на себя руки. Но у Григория Лапченко был властный, богатый и надменный хозяин — граф М.С.Воронцов. Графу захотелось иметь своего художника, и он добился, что Григория, несмотря на все запреты, в академию приняли. А потом послал талантливого крепостного совершенствоваться в Италию.

В Риме они обедали в кабачках, посещали музеи, спорили о собственных картинах, с профессиональным азартом выискивали красивых натурщиков и натурщиц. Отношение к красоте у молодых русских было по-особенному серьезным. Прежде всего красота не забава, а утверждение достоинства человека. На красоту, как на свободу, имеет право любой человек...
И судьба послала им встречу с «девушкой из Альбано», о красоте которой ходили легенды.
Ей было тринадцать лет, когда случайно у колодца ее увидел один художник. Она стояла, как ожившая мечта, как чудо, которое снится ночами. Когда ее огромные карие глаза разглядели застывшего в изумлении человека, девочка тотчас же скрылась. Но удалось узнать имя — Виттория Кальдони, дочь бедного винодела. С трудом уговорили родителей разрешить дочке позировать. Так случилось, что, приехав в Альбано, Иванов и Лапченко остановились в доме Кальдони. С молодыми неизвестными художниками Виттория, уже двадцатитрехлетняя, чувствовала себя легко. А они смотрели на красавицу так, и видели в ней Сусанну, жену Пентефрия, богородицу...
А потом вдруг оба поняли, что перед ними просто прекрасная девушка. И оба влюбились.
Осталось письмо Иванова к Лапченко, весною 1834 года написанное из Рима.
«Что касается до моего приезда в Альбано, то это можно решить так: если Виттория может сидеть аккуратно постоянно четыре часа в день (и, кстати сказать, по секрету) с чувствецом, то есть чтобы иногда, не стыдясь меня, давала бы волю своим глазкам и губкам, то я приеду сделать этюд для «Богородицы всех скорбящих» и между тем, может быть, окончу и оставшийся прескверный мой подмалевок. Если же нельзя на сих условиях мне приехать, то, конечно, ты не откажешься привезти мои вещи, там оставленные.Если я оскорбляю тебя, говоря столь свободно о Виттории, то объяви, скажи мне, я готов всевозможно тебя слушать; прости мне, ибо я до сих пор не знаю наверное. Если б ты мне решительно объявил, что она твоя суженая, то тогда бы я столь же глубокое уважение к ней имел, как и к тебе».

Григорий Лапченко объявил Иванову, что Виттория — его суженая.
Солнце, Виттория, Италия, свобода слились для него в одно целое.
Лапченко пишет картину «Сусанна и старцы» — Виттория позирует ему для Сусанны. Повторяется вечная сцена: художник преображает любимую женщину в художественный образ.
«Не следуй примеру Лапченко,— пишет сестра Александру Иванову из Петербурга,— итальянки вскружили голову ему своими прелестями. Бог наказал его, лишив зрения».

Григорий Игнатьевич Лапченко. Сусанна и старцы. 1831

Виттория отстояла своё право после заключения брака с православным оставаться в своей - католической - вере, она поехала с сильно заболевшим и почти ослепшим Лапченко в далёкую и холодную Россию, до этого приложив все усилия, чтобы вылечить мужа (они поженились 29 сентября 1839 года), она оставила своих близких и прекрасно поставленный ею же дом и быт, друзей, многочисленные знакомства и поклонение художников. Впрочем, позировать она больше не собиралась.
В России семью Лапченко встретили приветливо. Здоровье и зрение художника улучшились с первых же шагов по родной земле. Граф Воронцов тут же дал ему должность управляющего в одном из своих поместий в Крыму, где в 1841 году родился их единственный сын Сергей. В.А.Жуковский выхлопотал для художника достаточно большую пенсию; картину Лапченко "Девушка с хлебной корзиной" приобрёл для себя Великий Князь Александр Николаевич.
Молодой осталась она на портрете Иванова в 1834. Мы видим с удивительной нежностью и бережностью вылепленное лицо. В нем нет ничего слащавого, сентиментального, Это строгий, серьезный, написанный с бесконечным уважением к красоте человека, портрет.

"...Чудный праздник летит из лица ее навстречу всем. И, повстречав ее, останавливаются как вкопанные и щеголь с цветком за шляпой, издавши невольное восклицание; и англичанин в гороховом макинтоше, показав вопросительный знак на неподвижном лице своем;и художник с вандиковской бородкой, долее всех остановившийся на одном месте, подумывая: «То-то была бы чудная модель для Дианы, гордой Юноны, соблазнительных Граций и всех женщин, какие только передавались на полотно!» — и дерзновенно думая в то же время: то-то был бы рай, если б такое диво украсило навсегда смиренную его мастерскую!"... Это снова Гоголь.

Позднее семья переехала в Ревель, но южанка Виттория плохо переносила холодный климат, и следующим местом их пребывания стал Киев, а затем - Одесса. Несколько раз супруги выезжали в Европу. Последний из известных нам портретов прекрасной итальянки был написан Анной-Сусанной Фриз в 1850-м году в Цюрихе - 45-летняя Виктория всё ещё красива, лицо её дышит спокойствием и благородством. Но жизнь шла к закату. Сын Лапченко женился, семья росла, родились правнуки. Вместе с сыном Григорий и Виктория выехали сначала в Латвию, где Сергей работал преподавателем в Лицее, и в 1870 м году окончательно переехали в Петербург. В 1876 году Виттория овдовела. В Италии она никогда больше не была, никаких сведений о её дальнейшей жизни не сохранилось. Дата её смерти неизвестна, и это - Знак Судьбы. Ведь настоящие шедевры Красоты и Гармонии - бессмертны...

И - снова Гоголь,его "Рим":
"...Она была в сияющем альбанском наряде в ряду двух других тоже прекрасных женщин, которые были пред ней как ночь пред днем. Это было чудо в высшей степени. Всё должно было померкнуть пред этим блеском. Глядя на нее, становилось ясно, почему итальянские поэты и сравнивают красавиц с солнцем. Это именно было солнце, полная красота! Всё, что рассыпалось и блистает поодиночке в красавицах мира, всё это собралось сюда вместе. Взглянувши на грудь и бюст ее, уже становилось очевидно, чего недостает в груди и бюстах прочих красавиц. Пред ее густыми блистающими волосами показались бы жидкими и мутными все другие волосы. Ее руки были для того, чтобы всякого обратить в художника,-как художник, глядел бы он на нихвечно, не смея дохнуть. Пред ее ногами показались бы щепками ноги англичанок, немок, француженок и женщин всех других наций; одни только древние ваятели удержали высокую идею красоты их в своих статуях. Это была красота полная, созданная для того, чтобы всех равно ослепить. Тут не нужно было иметь какой-нибудь особенный вкус; тут все вкусы должны были сойтиться, все должны были повергнуться ниц; и верующий и неверующий упали бы пред ней, как пред внезапным появленьем божества.. Он видел, как весь народ, сколько его там ни было, загляделся на нее, как женщины выразили невольное изумленье на своих лицах, смешанное с наслажденьем, и повторяли: "О, Bella!", как всё, что ни было, казалось, превратилось в художника и смотрело пристально на одну ее..."

Картина Брюллова. Последний день Помпеи.


Читайте также:
Комментарии
avatar
Яндекс.Метрика