| Admin | Дата: Воскресенье, 11.07.2021, 15:37 | Сообщение # 1 |
 Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 145
Репутация: 0
Статус: Offline
| 
Помните кинофильм «Мертвый сезон»? Он начинается со своеобразной заставки: пожилой, обаятельный мужчина, представленный как «полковник Рудольф Абель», говорит об опасности проводившихся в секретных лабораториях Великобритании бывшими нацистскими учеными экспериментов по управлению поведением человека с помощью психохимических препаратов в рамках тайной программы подготовки государств блока НАТО к войне с Организацией Варшавского Договора. А также о том, что советские бойцы невидимого фронта оказали миру большую услугу, сделав человеконенавистнические опыты известными широкой общественности.
Большую часть своей жизни он звался не той фамилией, которая прозвучала в кинофильме, и 46 лет назад, в ноябре 1957 года, едва не был приговорен американскими властями к смертной казни в ходе открытого судебного процесса по делу № 45094 с громким названием «Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля»…
На рассвете 25 июня 1957 года в один из номеров нью-йоркской гостиницы «Латэм» на Манхэттене ворвались трое в штатском. Старший из них, обращаясь к немолодому человеку в пижаме, зарегистрировавшемуся у портье под именем Мартина Коллинза, произнес заранее обдуманную речь. Она явно была рассчитана на то, чтобы ошеломить и подавить волю к сопротивлению:
— Полковник! Мы знаем, что вы полковник и что вы делаете в нашей стране. Давайте знакомиться. Мы — агенты ФБР. В наших руках достоверная информация о том, кто вы и чем занимаетесь. Лучший выход для вас — сотрудничество. В противном случае ваша участь незавидна. Арест, суд и, вероятно, электрический стул…
— Вы заблуждаетесь на мой счет, — невозмутимо отреагировал на пафосное заявление американского контрразведчика человек в пижаме. — Я признаю, что допустил кое-какие нарушения законодательства США о гражданстве, но не имею чести носить присвоенное вами звание и не знаю никаких секретов, которые могут быть интересны Федеральному бюро расследований…
После этого в номер Коллинза вошли чиновники иммиграционной службы и арестовали его за нелегальный въезд на территорию Соединенных Штатов.
«Марка» предал «Вик»
На первом же допросе в ведомстве Эдгара Гувера арестованный поставил условие:
— Буду давать показания лишь в том случае, если разрешите написать в советское посольство.
Следователи согласились, чувствуя, что иначе из этого отлично владеющего собой профессионала ничего не вытянешь, и короткое письмо в тот же день было доставлено в консульский отдел посольства СССР. Правда, сидевший на приеме почты мелкий служащий не придал посланию должного значения. Записка от арестованного ФБР была подшита «в дело», а американцам ответили, что такое-то лицо «среди советских граждан не числится»… Посольский клерк не счел нужным поставить в известность о странном арестанте даже представителя «легальной» резидентуры внешней разведки КГБ, работавшего поблизости под дипломатической «крышей». Поэтому в Центре об аресте советского разведчика узнали только из газет и передач американских радиостанций.
А Мартин Коллинз между тем начал давать показания. Правда, они совершенно не удовлетворяли ФБР. Дело в том, что постоялец гостиницы «Латэм» заявил буквально следующее: «Я, Рудольф Иванович Абель, гражданин СССР, случайно после войны нашел в старом сарае крупную сумму американских долларов и перебрался в Данию. Там купил фальшивый американский паспорт и через Канаду в 1948 году въехал в США».
О принадлежности к советской разведке Абелем не было сказано ни слова, а любые попытки следователей добиться каких-либо сведений о его деятельности по сбору секретной информации он тонко высмеивал как несусветную чушь, навеянную царившей в Соединенных Штатах атмосферой шпиономании и «охоты на ведьм». Ибо еще при аресте разведчику удалось незаметно уничтожить важные улики: шифровальный блокнот и ключ к радиокоду.
Между тем агенты ФБР, обыскав гостиничный номер, нашли кое-какие документы и предметы, подтверждавшие причастность арестованного ими человека к разведке. Например, кучу всяких приспособлений для закладки тайников и передачи шифрованных сообщений: полые болты, шариковые ручки, помазки… Попали в их руки и письма из СССР на русском от жены и дочери, которые разведчик (нарушая, увы, правила конспирации) не сжег по прочтении. А самое главное, на американскую контрразведку начал работать предатель — оперативный сотрудник нью-йоркской нелегальной резидентуры подполковник КГБ Николай Константинович Иванов, находившийся в США по паспорту на имя финского гражданина Рейно Хейханнена (оперативный псевдоним «Вик»). Изменник-то и вывел ФБР на след резидента.
Командирование Иванова на нелегальную работу в США в 1952 году оказалось трагической ошибкой. Абель скоро убедился, что присланный ему Москвой помощник — законченный алкоголик, который даже на конспиративные встречи заявляется вдупель пьяным. Все деньги, включая и выделяемые на оперативные цели, он тратил на выпивку, увеселения и любовниц. Резидент был в отчаянии: «Вик» забывал местонахождение тайников, пропускал важные встречи с агентами, безбожно перевирал информацию, которую ему поручалось передать. В конце концов Абель добился от Центра, чтобы спившегося «джентльмена удачи» отозвали на родину. 24 апреля 1957 года Хейханнен-Иванов вылетел из Нью-Йорка в Москву. Однако, сделав предусмотренную остановку в Париже, он, вместо того, чтобы отметиться у резидента КГБ, явился в американское посольство и попросил политического убежища, раскрыв свою принадлежность к советской разведке и пообещав выдать все известные ему секреты. Сотрудники ЦРУ доставили его специально высланным самолетом назад в Нью-Йорк. Началась охота за советским резидентом, о котором «Вику» было известно, что его псевдоним «Марк», он имеет звание полковника и арендует фотостудию на Фултон-стрит в Бруклине… Несколько дней понаблюдав за этим районом вместе с американскими сыщиками, предатель опознал своего шефа. Фэбээровская «наружка» сначала взяла его под «колпак», пытаясь выявить возможные связи, а затем нагрянула в гостиницу «Латэм» с ордером на обыск.
Помощь Москвы
Абель держался после ареста настолько мужественно и хладнокровно, что шеф ЦРУ Аллен Даллес, пожелавший допросить советского резидента лично, после их продолжительного разговора с глазу на глаз мечтательно заметил адвокату подсудимого Джеймсу Доновану:
— Я хотел бы, чтобы мы имели трех-четырех таких людей, как Абель, в Москве…
7 августа 1957 года арестанту было предъявлено обвинение в заговоре с целью сбора и передачи Советской России разведывательной информации об атомном оружии и других военных секретах США, а также в незаконном пребывании на ее территории в качестве агента иностранной спецслужбы. Когда вскоре в Федеральном суде Восточного округа Нью-Йорка начались слушания по этому громкому делу, которые привлекли внимание всей американской и мировой прессы, а в Центре забеспокоились, почему резидент «Марк» так долго не выходит на связь, его руководителям, наконец, стало понятно, какого «полковника Абеля» схватили в гостинице «Латэм» агенты ФБР.
Дело в том, что настоящий Абель Рудольф Иванович (по состоянию здоровья уволившийся из органов госбезопасности в 46 лет в звании подполковника) умер еще в 1955 году. Фамилией этого человека назвался после ареста его близкий друг, полковник Вильям Генрихович Фишер, возглавлявший нелегальную агентурную сеть внешней разведки КГБ в США и знавший о смерти своего товарища. Он сразу понял, что его предал оперативник «Вик», и опасался, как бы американцы с помощью этого перевертыша не затеяли радиоигру с Лубянкой. Чтобы выбить из рук противника опасный козырь, Фишер и представился Абелем. Расчет был на то, что дома поймут, о ком идет речь, когда сведения об аресте «полковника Абеля» дойдут до Москвы, и не позволят американцам гнать в СССР дезинформацию от его имени. Так оно и случилось.
Кстати, ТАСС с началом судебного процесса поспешил выступить с официальным заявлением: среди советских чекистов нет сотрудника с такой фамилией. Что бы ни говорилось сегодня о привычке правительственных органов СССР открещиваться от попавших в трудное положение соотечественников, но в тех обстоятельствах для Вильяма Фишера это была пусть и не слишком заметная, но все же поддержка. Ибо, несмотря на все ухищрения следователей и пытавшихся его завербовать специалистов ЦРУ, он по-прежнему упорно отрицал свою связь с разведкой.
От дачи показаний на суде Вильям Генрихович наотрез отказался. Джеймс Бритт Донован, опытный и глубоко порядочный адвокат, в годы Второй мировой войны сам служивший разведчиком, а на Нюрнбергском процессе над главными нацистскими преступниками выступавший в качестве помощника государственного обвинителя со стороны США, многое сделал как для смягчения участи, так и для организации обмена советского резидента.
Выступая 15 ноября 1957 года в суде, адвокат призывал не прибегать к смертной казни. «Вполне возможно, что в обозримом будущем американец подобного ранга будет схвачен Советской Россией или союзной страной, — рассуждал Донован, — в этом случае обмен заключенными, осуществленный по дипломатическим каналам, мог бы быть признан соответствующим национальным интересам Соединенных Штатов».
Доводы адвоката показались судье заслуживающими внимания. Проявив столь необходимую в подобных делах дальновидность, он не поддался нажиму «ястребов», требовавших для «агента Советов» безусловной смертной казни, и определил ему 30 лет тюремного заключения.
Обмен
В Нью-йоркской окружной, а затем в федеральной исправительной в городе Атланта тюрьмах Абель отбыл свыше 4 лет.
1 мая 1960 года в районе Свердловска был сбит американский самолет У-2 и захвачен его пилот — сотрудник ЦРУ Фрэнсис Гарри Пауэрс. В ответ на прозвучавшее из Москвы обвинение в том, что Вашингтон осуществляет наглый шпионаж против СССР, президент США Эйзенхауэр предложил русским вспомнить дело Абеля. Газета «Нью-Йорк таймс» в редакционной статье напомнила фрагменты речи адвоката Донована о возможном обмене разведчиков и первой предложила осуществить этот акт на практике. Он состоялся 10 февраля 1962 года на мосту Альт Глинике между Западным и Восточным Берлином. Адвокат Донован в своей книге об Абеле утверждал, что Пауэрса передали американцам одетым в хорошее пальто, в зимней пыжиковой шапке, здоровым и откормленным. Рудольф Иванович же, несмотря на мороз, был только в серо-зеленом тюремном балахоне и кепочке, он выглядел «худым, усталым и сильно постаревшим».
Пауэрс, вскоре уволившись из ЦРУ и став гражданским летчиком, погиб 1 августа 1977 года в Латинской Америке в пилотируемом им вертолете. В баках его винтокрылой машины при странных обстоятельствах еще в полете иссякло горючее. Американские журналисты в свое время много написали о том, что его смерть не была случайной: похоже, Лэнгли свело счеты со своим бывшим сотрудником, пролившим свет на некоторые скандальные операции за рубежами США.
А жизнь Фишера-Абеля, оборвавшаяся в результате тяжелой болезни 15 ноября 1971 года, была связана с советской разведкой до конца. Буквально до последних дней он консультировал отбывавших с ответственными заданиями за рубеж нелегалов, вооружая их бесценным опытом. Его похоронили на Донском кладбище Москвы недалеко от могилы друга и соратника Конона Молодого (Лонсдейла). О заслугах полковника Абеля говорят орден Ленина, три ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны I степени и Красной Звезды, а также знак «Почетный сотрудник госбезопасности».
|
| |
| |
