Вид Адмиралтейства и Дворцовой площади во время шествия слонов, присланных персидским шахом. С акварели М. Н. Воробьева. 1816—1820 гг.
В 1714 г. в Санкт-Петербург прибыло персидское посольство и привезло слона, которого шах послал в подарок русскому царю. Для слона выстроен был у почтового двора, близ Троицкой пристани, на Петербургской стороне, "зверовой двор", который вскоре был перенесен на Преображенский плац. Слон этот пал 23 мал 1717 года, и под этим числом в дневнике у Александра Даниловича Меншикова записано: "Умре слон" («Поденные записки» А.Д.Меншикова, 1717 г.).
В 1733 году, по желанию русской императрицы Анны Иоанновны, в Санкт-Петербург были привезены из Индии двенадцать слонов и размещены с провожавшими их индийцами на площади - самом возвышенном месте города, тогда почти не заселенном. В «С. Петербургских Ведомостях» 1741 года, в № 30, мы находим: «Вскоре после прибытия слоны начали буйствовать, осердясь между собой о самках, и некоторые даже сорвались и ушли. Так, например, один прошел через сад и, изломав деревянную изгородь, прошел на Васильевский остров. Там изломал чухонскую деревню».
Посреди обнесенного оградой двора, с надписью «Слоновая ее императорского величества охота», были выстроены специальные большие сараи из дубовых бревен, с камышовой крышей. Около площади шла небольшая улица, названная в честь прибывших четвероногих иностранцев — Слоновой.
Редко-редко друг от друга темнели здесь низенькие тесовые домики. На улице, в закоулках между домами, торговки с плетеными корзинками продавали пряники па меду, мучные калачи, леденцы. Стояли возы с товарами, зеленью, расписными детскими игрушками. Шум, крикливые голоса торговок, ржанье лошадей.
В самый разгар этой суетливой торговли, бывало, естественный шум вдруг прерывается. Все стихает. Тысячи круглых любопытных глаз устремляются в одну точку. Из ворот "слонового двора" выбегают два царицыных холопа и, покрикивая, расталкивают народ. Над непослушными зеваками посвистывает кнут.
Большая процессия, и впереди нее плывет сама "императрикс". Она сидит на большом слоне, в домике-паланкине, украшенном бисером и золотыми свесами.
Вместе с домиком она медленно, в такт, колышется па покатой спине слона. Сзади следует придворная знать».
Люди ошарашено смотрят на диковинку. Дети плачут, женщины причитают. Да и как не причитать, - наверно, это дьявольское наваждение! Подумать только - слоны по улицам начали ходить. Уж, конечно, это не спроста,
Бывали случаи, когда зрители вели себя довольно непристойно: бросали в слонов палками, камнями. Для охраны и лечения слонов был приглашен специальный «слоновый мастер» Ассатий.
Иногда слонов водили по городу и показывали народу, при чем вожак не имел точного указания, по каким улицам вести, а шатался со слонами без определенного маршрута. Отсюда, очевидно, и пошло слово «слоняться» - бродить без цели. Видимо, эти прогулки, продолжавшиеся до самого конца ХУШ столетия, послужили и Крылову сюжетом для его басни: «По улицам слона водили, как видно, напоказ».
Кормили слонов хорошо. Вот цифры продовольствия, которое выдавалось на «слоновый двор», в год давалось им: «сухого тростника 1,500 пуд., сорочинского пшена 136 пуд., муки 365 пуд., сахару 27 пуд,, корицы, кардамону, гвоздики, мускатных орехов и прочих пряностей по 8 фунтов, соли 45 пудов, вина виноградного 40 ведер, водки 60 ведер, и притом лучшего качества». Показательно, например, донесение Ассатия, который однажды писал: «К удовольствию слона водка неудобна, так как явилась с пригарью и не крепка» (Ассатий-то совсем не дурак был!).
В архиве ликвидированной С.-Петербургской духовной консистории, в деле 1737 года сохранились документы «О крещении десяти индейцев, при слоновой ее императорского величества охоте состоящих». Этот акт был, действительно, совершен, ввиду желания «товарищей» индийцев жениться на «гражданках» со Слоновой улицы.
До «слонового двора», в период шведского владычества, на том же месте было расположено село Спасское, от которого ходил паром, перевозивший жителей на правый берег Невы, в шведское укрепление Ниеншанц.
По распоряжению Петра Великого и по разрушении этого шведского форта, здесь был устроен так называемый «смоляной двор», где «лежала смола, приготовленная про весь корабельный флот». Отсюда и пошло название Смольного монастыря, закладка которого была сделана великим Растрелли в октябре 1784 года.
Есть еще другой вариант названия Смольного - здесь смологоны выбуривали смолу и хорошо зарабатывали, поставляя ее на верфи в С.-Петербурге.
Екатерина Вторая решила искоренить существовавшее в ее время и по ее мнению «злонравие» детей средствами разумного воспитания, гуманной педагогики, распространить просветительные заботы государства на женщин. Решено было создать «Общество благородных девице». Для общества этого было поручено знаменитому архитектору итальянцу Гваренги построить громадное здание. Оно было начато только в 1806 году и расположилось рядом с произведением другого гениального архитектора, Растрелли, - Смольным монастырем.
В великие дни российской революции, несмотря на финансовые трудности, правительство тратило громадные суммы на постройку и затем на содержание «дома благородных девиц». Среди разнообразных расходов, какие производились «благородным обществом», попадаются расходы, довольно странные на нынешний взгляд. Пудами покупалась пудра для воспитанниц, платили за «острижение и убирание волос воспитанниц», за «показание воспитанницам органа и прочих редкостей», за «козу серую для лазарета» (полагаю, чтобы молочко козье питательное при лазарете всегда было - d1), за французскую водку для «омывания благородных девиц», за корм для павлинов, за клетки канарейкам, за куклы воспитанницам (и правда, странные... Нет, чтоб пионерский горн им купить! ).
Шли года, десятилетия, века. Слоновая улица понемногу росла и меняла свой облик. Уже к концу XIX века улица украсилась громадными зданиями академии генерального штаба, постройку которой связали с памятью Суворова. Знаменитый полководец кончил в свое время довольно плачевно. За три года до смерти царское правительство «отблагодарило» его за верную службу грубым и безграмотным увольнительным приказом: «Фельдмаршал граф Суворов отнесся к его императорскому высочеству, что, так как войны нет и ему делать нечего, за подобный отзыв отставляется от службы». Суворов одиноко угас дряхлым, всеми оставленным семидесятилетним стариком. Последующие Романовы решили загладить выходку своих предков (оказывается и среди царей встречались совестливые люди!). Слоновая улица была торжественно переименована в Суворовский проспект. Но улицу ждала другая судьба, необыкновенная роль, какая и не снилась безмолвным каменщикам (это точно... и в кошмарном сне не снилось... ), воздвигавшим дома и дворцы под палкой хозяев-крепостников (о, ужас! ох, уж, эти крепостники с палками! ), Суворовский проспект стал руслом огненных человеческих потоков, устремляющихся к подъезду ленинского штаба. Изысканный Смольный превратился в первую крепость Октября, а по старой Слоновой улице, вместо возов с пудрой и румянами, загромыхали десятки грузовиков со снарядами и винтовками для Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (а лучше бы продолжали возы с пудрой ездить).
Теперь, в наши дни (1928 г.), Слоновая улица называется Советским проспектом (сейчас Суворовский проспект ). Целый день среди бесконечной анфилады высоких каменных домов движутся толпы народа, бегут трамваи, автомобили. Человеческий поток минует колоннаду перед Смольный, достроенную советским архитекторов Щуко под стиль Гваренги, и устремляется в здание, где ровно одиннадцать лет назад железная воля и гений Ленина повелевали восставшими массами, где сейчас сосредоточено руководство всей политической и экономической жизнью громадного советского города, И уже никак, даже самому пылкому воображению, нельзя представить себе шествующую по Советскому проспекту царицу на слоне (как знать... по дороге к Охте...-).
Очерк Е. Калининой. "Огонёк", 1928 г.
