Душа моя — Элизиум теней,
Теней безмолвных, светлых и прекрасных,
Ни помыслам годины буйной сей,
Ни радостям, ни горю не причастных
Баронесса Амалия фон Крюденер. «Самая давняя любовь» Ф.И. Тютчева, который долгое время служил в посольстве России при Баварском дворе, жил в Мюнхене как частное лицо.
Амалия была рожденной вне брака дочерью княгини Терезы Турн унд Таксис и графа Максимилиана Лерхенфельда. Родилась в 1808 году, право на титул графини Лерхенфельд получила в 1823 году. Познакомилась с молодым Тютчевым практически сразу по его приезде в Мюнхен в 1822 году. В знак первого вспыхнувшего юношеского чувства они обменялись шейными цепочками. У Федора Тютчева она оказалась золотой, а у Амалии – шелковый шнурок. Положение сверхштатного атташе российской миссии было недостаточно прочным, поэтому, молодые люди откладывали окончательное решение. Но появление на сцене нового действующего лица, первого секретаря российского посольства барона Александра фон Крюденера, который обратил на Амалию свое пристальное внимание, завершило спектакль. Амалия решила, что брак с бароном дает ей прочное положение в обществе, и в 1825 году вышла за него замуж. Тютчев не был ни графом, ни князем, и девушку выдали за пожилого барона Крюднера. Федя послал сопернику вызов на дуэль, но конфликт удалось замять.
Жизнь развела поэта и Амалию на долгие девятнадцать лет .На всю жизнь они сохранили добрые отношения.
Как хитроумно сплетая, связала судьба жизненные пути не знавших друг друга поэтов - Пушкина и Тютчева!
Оба служили в Коллегии иностранных дел, приставленные к ним с младых лет дядьки имели одинаковое имя Никита. Поэты не были обделены вниманием женщин. Венец их творчества - лирика безукоризненна по стилю и музыкальна по звучанию. Оба, не ведая, любили одну и ту же женщину...
Художник Степан Федорович Александровский. Портрет поэта Федора Ивановича Тютчева, 1876 г.
Молодая баронесса Амалия Крюднер прибыла с мужем в Россию ознакомиться с великолепием северной столицы. И, вызвав восхищение петербургского света, получила многочисленные приглашения на вечера и роскошные балы, на которых танцевала русская аристократия.
Язвительный князь Вяземский, встретив на Невском Пушкина, поспешил не без умысла поделиться последними новостями:
- Из Мюнхена пожаловала к нам баронесса Крюднер. Молода, бела и очень мила. Пожалуй, слишком кокетлива. Был свидетелем, как Крюднерша затмила всех на балу у Бобринских. А минувшим вечером пела с Виельгорским немецкие песни. И весьма недурственно!
Князь с интересом проследил за произведенным впечатлением.
В первые годы после женитьбы Пушкин охотно вывозил в свет молодую жену, позволяя ей блистать на балах.
На очередном вечере у Фикельмон, стоя у колонны, Александр равнодушно наблюдал за весело скользящими в мазурке парами. Он заметил обворожительную молодую блондинку с роскошными точеными плечами.
Обвел взглядом зал и разглядел Корфа.
- Дружище, - обратился к нему Александр, - кто эта прелестница, танцующая с Бенкендорфом?
Корф удивленно взглянул на лицейского товарища:
- Неужто не знаешь? Гостья из Мюнхена баронесса Амалия Крюднер.
- Вот как! - Глаза у Пушкина заблестели. - Сделай одолжение, Корф, представь меня баронессе.
- Изволь.
Пушкин с упоением танцевал с красавицей-немкой, шутил, улыбался. Очарованный прелестницей, поэт его же выражением “трепетал сиюминутным интересом”.
Внезапно Александр обнаружил, что жена уехала с бала. Извинившись перед дамой, он примчался домой. Натали медленно раздевалась.
- Почему ты уехала, женка?
Не ответив, Натали развернулась и влепила поэту увесистую пощечину. Александр заразительно рассмеялся.
Посетив Жуковского, Пушкин рассказал ему о случившемся:
- Поздравь меня, Василий Андреевич! Приревновав, моя холодная как мрамор жена закатила мне оплеуху. И поделом: грешен и виноват. Но какова! Разъяренная испанка! Есть, есть у нее темперамент, Василий Андреевич, чему, не скрою, несказанно рад!
Художник Йозеф Карл Штилер. Амалия Крюденер, 1827 год.
При встрече с Вяземским Александр признался, что “у его мадонны рука тяжеленька”.
Вскоре Амалия уехала из Петербурга, но возвратилась и надолго. В 1836 году и в начале января злосчастного года дуэли поэт ухаживал на балах за Амалией. Возможно, пытался отвлечься от тяжелых угрюмых мыслей о намечаемом поединке с Дантесом.
В час, не предназначенный для приема гостей, Александр нанес визит баронессе. Она приняла его в гостиной, предложила сесть. Не в силах совладать с собой, презрев этикет, Александр поцеловал чувственные зовущие губы... Выстрел Дантеса оборвал жизнь поэта.
А через год баронесса Крюднер стала любовницей российского императора, восхищенного прелестями баварской красавицы. Что и было с завистью отмечено великосветскими дамами.
Прошло семь лет после гибели Пушкина. Из-за границы вернулся в Петербург после долгого отсутствия Тютчев.
В один из редких погожих дней он прогуливался вдоль набережной Невы. Могучая река величаво несла к морю свои серые воды, безучастно отражавшие блеклое петербургское небо. Легкий ветер, разбежавшись над простором Невы, приятно освежал лицо.
Федор Иванович заметил на набережной женщину, любовавшуюся открывающейся панорамой. Невдалеке застыл экипаж.
Гордая осанка, локоны роскошных белокурых волос, неповторимая линия бедра. Он присмотрелся и подумал, что ему знакома эта дама. И в подтверждение тому глухо застучало его сердце.
И женщина, почувствовав взгляд подходившего мужчины, обернулась. Тютчев тотчас же узнал Амалию, свою юношескую любовь.
“Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел, мы были двое,
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где белея,
Руина замка в дол глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мшистый опершись гранит”.
Федор Иванович подошел к баронессе и поцеловал руку:
- Амалия, годы не старят вас, вы стали еще обворожительней!
- Рада неожиданной встрече, герр Тютчев! Я не забыла нашу чистую юношескую любовь.- Амалия вытерла батистовым платочком увлажнившиеся глаза. - Слышала, что вы счастливы во втором браке.
- Надеюсь, и ваша супружеская жизнь, баронесса, радостна и безоблачна.
Они жадно всматривались друг в друга после долгой разлуки.
- Я не мог забыть вас все пролетевшие годы. Я люблю вас, Амалия!
- И во мне пробудилось юношеское чувство. Фьодор!
Они подошли к реке, молча вглядывались в горделивый шпиль Петропавловской крепости. Амалия поправила выбившийся локон.
- Мне пора возвращаться, Фьодор.
Направляясь с баронессой к экипажу, поэт глухо произнес:
- Я прошу вас о свидании, Амалия. Осчастливьте меня во имя нашей любви!
Красавица не ответила.
Слуга, разместившийся рядом с кучером, проворно соскочил на брусчатку, откинул приставную лесенку. Баронесса поднялась в карету, села на бархатное сидение и, придерживая стеклянную дверцу, взглянула на Тютчева:
- Завтра утром муж уезжает по делам. Навестите меня, Фьодор. Нам есть о чем поговорить.
Лукаво блеснули ее глаза:
- Не опаздывайте, герр Тютчев!
Федор Иванович благодарно поклонился. В воздухе растаял цокот копыт...
Вспыхнуло пламя прежней любви, и Амалия упала в объятия Тютчева.
Прошло много лет. 26 июля 1870 года на водах в Карлсбаде 67-летний поэт и бывший дипломат Федор Иванович Тютчев встретил после долгой разлуки баронессу Амалию фон Крюденер.
...Им довелось свидеться через двадцать шесть лет. Постаревший больной Тютчев встретил Амалию на светском рауте. Ей исполнилось шестьдесят два года, но еще угадывалась прежняя красота.
Уединившись за камином, они долго беседовали. Ее теплая ладошка утонула в руках Тютчева.
Прощаясь, Федор Иванович признался:
- Я сохранил вас в своем сердце, Амалия!
Вернувшись с раута, поэт сел к письменному столу. На бумагу легко ложились чудесные строки:
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое –
И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в вас, -
Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как- бы во сне, -
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
Прочитав все стихотворение, Тютчев дописал последнее четверостишие:
“Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, -
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..”
