Франсуаза Саган.Королева литературы.

"...Это незнакомое чувство, преследующее меня своей вкрадчивой тоской,я не решаюсь назвать, дать ему прекрасное и торжественное имя — грусть. Это такое всепоглощающее, такое эгоистическое чувство, что я почти стыжусь его, а грусть всегда внушала мне уважение. Прежде я никогда не испытывала ее — я знала скуку, досаду, реже раскаяние. А теперь что-то раздражающее и мягкое как шелк обволакивает меня и отчуждает от других."

Эта женщина прекрасна, - говорят о ней французские мужчины всех возрастов. Она экстравагантна, - думаем мы. И жаль, что ее жизнь – уже прошедшее время. Но романы Франсуазы Саган - наше настоящее и будущее.

Мадам Саган была в чем-то похожа на каскадера - любила скорость, обожала игру в рулетку и покер, проигрывая в казино огромные суммы, нюхала кокаин, покупала дорогие машины и яхты, предпочитала ночь - как время легких отношений между людьми... Словом, ненавидела скуку. В середине 1950-х она стремительно, как ракета, ворвалась во французскую литературу. Точнее, как спортивный "ягуар" - предмет особой страсти молодой писательницы. Написав повесть с несколько странным названием "Здравствуй, грусть!", она в одночасье стала феноменально знаменитой и богатой. Дебютантке не было и 19-ти...

Франсуаза зашла в свой кабинет и застыла в изумлении: у камина стояли два незнакомца и вполголоса беседовали. "Трубочисты?" - в голове мелькнула догадка, которая тут же умерла. Один из них навел на мадам пистолет и потребовал ключ от старинного секретера. "Там только любовные письма", - холодно предупредила женщина. Но уже минуту спустя она не смогла сдержать улыбки: читая пожелтевшие от времени странички, воры заметно покраснели.
Грабители, проникшие в особняк Франсуазы Саган ранним осенним утром, унесли с собой драгоценностей на двадцать миллионов франков и странное чувство неловкости. Впрочем, они были отнюдь не первыми, кого смутил изысканный цинизм и печальная чувственность стиля прославленной писательницы. Шлейф скандальности сопровождал Саган с середины 50-х годов. Именно тогда она, девятнадцатилетняя девчонка, написала роман, который поколебал буржуазные устои добропорядочной Франции. Однако сначала он потряс знаменитого парижского издателя Рене Жюйяра.

"Вы уверены, что в вашем романе нет ничего автобиографического? Что всю эту историю вы просто взяли и придумали?", - Жюйяр инквизиторски допрашивал студентку, называвшую себя автором романа "Здравствуй, грусть!". Он отказывался верить, что этот ребенок со взглядом испуганной белочки мог так откровенно написать о плотских радостях, да еще в лирически-философском контексте.
"От начала до конца", - кивнула Франсуаза, в доказательство протянув Жюйяру черновики. Три толстые тетради, исписанные стремительным почерком. Сомнения издателя рассеялись - перед ним сидела самая что ни на есть настоящая романистка, причем с самым что ни на есть настоящим талантом.
Тоска на вес золота. Франсуаза часто в шутку называла себя "затяжным несчастным случаем", хотя, в сущности, судьба была благосклонна к ней с самого рождения. Девочка появилась на свет 21 июня 1935 года в семье богатого промышленника Пьера Куарэ и ни в чем не знала отказа. Правда, чинной барышни из нее не вышло - она причесывалась раз в день, могла месяцами ходить в старой юбке и вытянутом свитере, а светским раутам предпочитала бешеную скачку на лошади по просторам родного Кажарка.
"Она всегда была такая естественная, горячая, свободная, она покорила меня своим обаянием!", - с восхищением отзывалась о Франсуазе ее школьная подруга Флоранс Мальро. Впрочем, ее восторги вряд ли разделяли строгие монахини-наставницы элитного католического пансиона, куда родители отправили Франсуазу. Мадемуазель Куарэ все время затевала какие-то проказы. Например, однажды она засунула бюст Мольера в петлю и повесила посреди классной комнаты - таким нетривиальным образом она протестовала против тоскливых семинаров, посвященных классику.
Литература вообще сыграла в ее судьбе драматичную роль. Лет в тринадцать она начала запоем читать Сартра и Камю, и изображение человеческой нищеты настолько ранило ее, что она полностью разочаровалась в христианстве. А на место утраченной веры незаметно вползла мучительная тоска. Франсуаза боялась ее так же, как иные боятся темноты или змей. И со временем она научилась с ней бороться: запиралась в "келье" и пила по ночам виски, ставила пластинки Моцарта и Равеля и лениво записывала обрывки своих мечтаний. Или срывалась с шумной компанией на правый берег Парижа - слушать джазовые концерты и танцевать, танцевать до упаду. И снова писать. Единственным в семье, кто понимал метания Франсуазы и поддерживал ее литературные опыты, был старший брат Жак. Они с такой нежностью относились друг к другу, что злые языки даже обвиняли их в инцесте. Однако тогда девушку занимали исключительно вымышленные чувства, о которых она и решилась поведать миру в 1954 году - под чужим именем. Псевдоним она взяла у принцессы Саган - героини ее любимого Пруста.

"Деточка, вокруг вас сияет слава! - воскликнула гадалка, к которой Франсуаза забежала перед визитом к издателю. - Вы только что написали роман, который пересечет океан!". Ни один мускул не дрогнул на лице девушки, хотя внутри у нее все пело в неясном предвкушении... Вскоре после выхода романа "Здравствуй, грусть!" страну охватила "саганомания": в мае было продано 8 тысяч экземпляров, в сентябре - 45 тысяч, через год - 350 тысяч! Жюйяру казалось, что все это - прекрасный сон, ведь французская беллетристика до этого не знала подобных тиражей. В Америке, Англии, Италии и Японии "Здравствуй, грусть!" мгновенно стала бестселлером. А в октябре 1955 года Голливуд купил права на постановку за 3,5 миллиона долларов.
Секрет сказочного успеха книги был прост: Саган подарила молодежи то, чего она давно жаждала - новую, опьяняющую идею любви, свободной от условностей и запретов. Ее героиню критики окрестили "очаровательным маленьким чудовищем". Такой же представлялась всем и сама дебютантка. Никому даже в голову не приходило, что Франсуаза тогда была еще образцом невинности во всех смыслах. Когда торжествующий Жюйяр вручил ей гонорар - чек на сто тысяч долларов, она в растерянности пробормотала: "Я не знаю, что делать с такими деньгами". Дома ей помог отец: "Дорогая, для тебя богатство - большая беда. Потрать все как можно скорее".
Что ж, Франсуазе пришлось устроить себе нескончаемый праздник - она купила норковое манто, последнюю модель "ягуара", яхту и виллу на Лазурном берегу. За ней, невзрачной худышкой, теперь охотились папарацци, ее окружали толпы поклонников и друзей, которых она приглашала в лучшие рестораны Парижа. В качестве десерта Саган вывозила всю свою свиту в Ниццу и катала на яхте. Однако, к своему ужасу, она порой чувствовала, как среди вихря развлечений ее ледяной волной накрывала беспричинная тоска. Франсуаза пыталась спрятаться от нее в мужских объятиях - ведь вокруг всегда было много желающих утешить юную миллионершу! Откровенно говоря, она даже точно не помнила, как стала женщиной. Франсуаза частенько отдавалась мужчинам в полузабвении - после вечеринок, где рекой лилось виски.
Конечно, девушку угнетало то, что все ждали от нее нового романа. Она понимала, что вторая книга должна быть не хуже первой, - иначе критики приклеят к ней ярлык "бабочки-однодневки". По ночам Франсуаза корпела за письменным столом и, промучившись до утра, выбрасывала в мусорную корзину кипы черновиков. Плакала, наливала себе очередную порцию виски и, не раздеваясь, кидалась в постель, чтобы забыться тяжелым сном.

Отношения с любимым братом Жаком стали портиться - то один, то другой его приятель становились случайными партнерами Франсуазы. Они не стеснялись обсуждать в его присутствии интимные тайны его сестры и недоумевали, как "беззащитный и неопытный котенок" мог так убедительно писать про силу страсти. Жака эти откровения выводили из себя. Однажды он сорвался, накричал на сестру и, бросив в ей в лицо: "Ты никогда не будешь счастлива!", хлопнул дверью. Как ни странно, эта встряска пошла ей на пользу. Спустя некоторое время Саган написала роман "Смутная улыбка", который мгновенно смели с прилавков. Книга была щедро приправлена цинизмом и разочарованием. Однако именно эти ингредиенты и считались модными у "поколения Саган".
Сбежавшая жена. Только личный дневник Франсуазы знал о том, что она все еще грезила "о прекрасной любви, спрятавшей голову под крыло". И кузнецом ее счастья невольно стал добрый гений Рене Жюйяр. Он предложил своей любимице отправиться в рекламное турне от Иерусалима до Нью-Йорка. А в сопровождающие дал ей фотографа - 24-летнего Филиппа Шарпентье, атлетически сложенного блондина. Он был абсолютно равнодушен к литературе, его не волновало ни то, что Саган - знаменитость, ни то, что она робко кокетничала с ним. Слишком щуплая и длинноносая на его вкус. Впрочем, когда они оказались в "Паласе", шумном задымленном дансинге, где Франсуаза зажигательно отплясывала буги-вуги и мамбу, Шарпентье посмотрел на нее другими глазами: Франсуаза ликовала - она впервые влюбилась! И нисколько не сомневалась в том, что Филипп так ласков и нежен с ней совершенно бескорыстно. В общем-то, она не ошиблась. Вскоре после возвращения в Париж Филипп ушел от нее, увлекшись другой. Саган болезненно переживала разрыв и "по свежим следам" даже написала роман "Смятая постель", который, кстати, сочли весьма фальшивым и пафосным. Так она поняла, что брать сюжеты из жизни невыгодно.

...В рокоте мотора было что-то умиротворяющее, почти родственное. Франсуаза мчалась на встречу с друзьями, которых пригласила в гости: она арендовала у Кристиана Диора изысканное поместье с мельницей, где жила всю зиму. Однако на повороте она не справилась с управлением, и, перелетев канаву, ее машина врезалась в откос. Когда девушку вытащили из-под искореженных обломков, она была без сознания. Врачи констатировали клиническую смерть. Весть о несчастье, случившемся с 22-летней писательницей, вмиг облетела весь мир. Сведения о состоянии ее здоровья печатали в газетах, передавали по радио и телевидению. За нее переживали близкие, друзья, безымянные поклонники - такие, например, как некий гонщик-велосипедист, который прислал ей жестяной образок Девы Марии.
Когда Франсуаза наконец пришла в себя, то увидела склонившегося над ней Ги Шеллера - старого знакомого, директора крупного издательства. "Если ты поправишься, я женюсь на тебе", - тихо произнес он, с жалостью глядя на бледную, как полотно, девушку. "Может быть, когда-нибудь...", - еле слышно прошептала Франсуаза. Это "может быть" наступило вскоре после ее выписки из больницы. Ей вдруг захотелось найти покой рядом со светским львом, который излучал надежность и был старше ее на двадцать лет. На церемонии в мэрии присутствовали только друзья - и человек двести фотографов из различных изданий. Они несколько нервировали новобрачных яркими вспышками. Впрочем, молодая семья продержалась всего лишь год. Франсуаза обожала ночные клубы, могла болтать, танцевать и пить до зари. Ги это было не по силам. Завсегдатаи увеселительных заведений и их пьяные разговоры безумно раздражали его. Он предпочитал встать пораньше и перед работой прокатиться верхом.
Впрочем, инициатором разрыва стала все-таки Франсуаза. Однажды, вернувшись вечером домой, она застала "невообразимую по своей пошлости" картину - муж сидел в кресле и читал газету! На нее повеяло такой непереносимой скукой, что она схватила любимую собачку Юки, дорожную сумку и ушла из дома - к своему давнему любовнику и другу, журналисту Бернару Франку. Саган впоследствии обронила с интонацией истинно французской женщины: "Мы жили вместе так часто, насколько позволяли наши дома, наши разные браки". Франк всегда мечтал жениться на своей ветреной возлюбленной - но, видимо, он не вписывался в ее идеал мужа. "Бернар, - говорила она, - собственник, ревнив и авторитарен".
На свадьбе своей подруги Паолы Сен-Жюст и графа Шарля де Рохан-Шабо Франсуаза познакомилась с Бобом Вестхофом. В принципе любая на месте Саган не осталась бы равнодушной к мужественному шарму этого американца. От него веяло спокойствием, он походил на героя вестерна - светлые глаза, обветренная кожа, прямой взгляд, простодушие, пусть даже напускное... В биографии Вестхофа было что-то опереточное: сначала он служил в ВВС США, потом снялся в мелодраме без особого успеха, подрабатывал моделью, а во Францию приехал с намерением заняться скульптурой. Встреча с Саган стала для него подарком судьбы - оба, любители крутых жизненных поворотов, были из одного теста. В январе 1962 года Франсуаза вышла замуж за Боба - свадьба состоялась в одном из красивейших замков Франции. Поспешить к венцу ее вынудили обстоятельства: она ждала от Боба ребенка.
Денис Вестхоф родился 26 июня 1962 года. Счастливая мать выразила свои эмоции красивой фразой: "Я теперь как дерево, у которого выросла еще одна ветвь". Впоследствии Франсуаза так и не решилась обзавестись новыми "ветвями" - хоть она и обожала своего малыша, роль примерной матери ей не подходила. Дени вырос в окружении нянь и гувернеров. "Я люблю менять обстановку, видеть каждый раз другие облака", - признавалась Саган. Да и статус жены ее по неведомым законам природы тяготил. С Бобом она рассталась почти по той же причине, что и с Ги: "Когда тебя грызет тоска, надо уходить. О, эти кошмарные совместные обеды, на которых не о чем говорить!". После развода бывшие супруги сохранили хорошие отношения и мирно жили под одной крышей семь лет.

Бурная личная жизнь не мешала Франсуазе исправно писать романы, многие из которых были экранизированы, - героев Саган воплотили Жан-Луи Трентиньян, Ингрид Бергман, Моника Витти, Ив Монтан. "Пока я пишу, у меня есть чувство, что я делаю именно то, для чего родилась", - повторяла Саган. Однако встречались в ее творчестве и плевелы. Даже самые лояльные критики признавали, что Франсуаза порой халтурит. Дело в том, что иногда ее гонорары таяли как весенний снег, - она была заядлым игроком. "Игроками рождаются, как рождаются рыжими, умными или злопамятными", - утешала себя Cаган, спуская огромные суммы за зеленым сукном или на ипподроме. Риск и любовь - два проверенных средства от скуки. Хотя любовь все-таки лучше.
Президент и его женщина. Он - Франсуа. Она - Франсуаза. Он - президент, она - литературная звезда. Они познакомились на провинциальном аэродроме, в родных местах Миттерана, а потом полетели одним рейсом в Париж. Президенту хватило смелости подружиться с писательницей, чье имя не сходило со скандальных полос бульварной прессы. Долгое время по Парижу ходили упорные слухи, что Франсуа Миттеран - любовник Саган. Когда Франсуазу спрашивали об ее отношениях с президентом, ее лицо становилось непроницаемым, взгляд - томным, она со вздохом отвечала своим чуть глуховатым голосом: "Нас связывает идеальная дружба, а Франсуа... О! Он такой идеальный друг!". И в ее словах не было ни капли фальши - Миттеран неоднократно спасал свою подругу от больших неприятностей.
1984 год. Колумбия. Богота. Горничная отеля "Текендама" обнаружила, что мадам Саган лежит в обмороке рядом с кроватью. Как выяснилось позже, она находилась без сознания более трех часов - еще полчаса промедления, и все могло бы закончиться плачевно. Диагноз - отек легких. Миттеран по счастливой случайности находился в Колумбии с официальным визитом. На ноги был поднят весь цвет местной медицины. Президент сделал все возможное, чтобы спасти писательницу.

Что в реальности связывало Миттерана и Франсуазу, никто точно не знает. Очевидно одно - она имела на президента Франции некоторое влияние. И однажды эта приятная власть втянула писательницу в опасную авантюру. По просьбе бизнесмена с сомнительной репутацией Саган передала Миттерану письмо узбекского президента Ислама Каримова. В нем шла речь о проекте, касавшемся нефтяных месторождений. Миттеран дал свое согласие, но сделка провалилась. Прокуратура заинтересовалась обстоятельствами этого проекта и обнаружила, что Франсуаза Саган десять лет назад уклонялась от налогов. Такие преступления не прощаются во Франции ни богатым, ни знаменитым. Благодаря влиятельным друзьям писательнице смягчили приговор. Она получила год тюрьмы условно и заплатила штраф в 800 тысяч евро.
Омрачил жизнь Саган и наркоскандал. Впервые она столкнулась с наркотиками в двадцать два года, когда попала в страшную аварию. Ее мучили сильные боли, и она вынуждена была принимать морфин. Саган попала в зависимость от лекарства, но ей все-таки удалось выбраться из этой ямы. Ничто не предвещало, что в жизни романистки вновь появятся наркотики. Однако в 1990 году ее судили за хранение кокаина, а в 1995-м - за его употребление. Саган не спорила с фактами, на суде она просила лишь об одном: "Дайте мне умереть спокойно".

Сто лет одиночества. На склоне лет Франсуазе Саган несколько изменил ее привычный оптимизм. "Счастье мимолетно и лживо, - заметила как-то мадам Саган. - Вечной бывает только печаль...". Впрочем, она могла бы добавить к своим "вечным" ценностям и азарт. Как-то раз писательница привычно зашла в казино и выиграла 80 тысяч франков, что позволило ей купить прелестный домик Сары Бернар. Историческое приобретение дало последний импульс увядающему вдохновению Саган, и она написала роман-биографию в форме писем к известной актрисе. Очередной шквал хвалебных рецензий, восторженных отзывов, писем читателей. Как же давно все это началось: 50-е годы, триумф романа "Здравствуй, грусть!", скандалы, аварии, болезни. Все это словно скрылось за прозрачной дымкой. И тоска, пронзительная, как зубная боль, тоже куда-то исчезла. А вместе с ней и страх одиночества. В последние годы мадам Саган предпочитала окружать себя не людьми, а собаками. Даже собственноручно варила им еду четыре раза в день. Она утверждала, что ни у одного мужчины на свете нет таких благодарных и преданных глаз, как у ее собак.
24 сентября 2004 года все французские телеканалы прервали свои передачи, чтобы сообщить о том, что от легочной эмболии в Онфлере умерла Франсуаза Саган. Четыре дня спустя известную писательницу похоронили. Статьи о Саган еще долго не сходили с газетных полос. Теперь уже некому было обуздать фантазию их авторов, ведь подтвердить достоверность многих фактов мадам Саган так и не успела. Хотя что-то вроде эпитафии она все-таки оставила. "Про меня говорили много глупостей, но я считала, что так лучше, чем если бы меня представляли на кухне. Быстро ездить, пить виски, вести ночную жизнь - все это для меня естественно. Поэтому я решила носить свою легенду как вуалетку..."

Марина Макунина