Из рода в род Левьеллы, что из Сан-Лубе в Жиронде, возделывали виноградники. Они знали толк и в красном вине, и в пряной шутке, и в доброй пляске на вечеринке. Но когда молодой Габриэль-Максимилиан решил стать актером - это был скандал, беда, почти семейное бесчестие. И все же мальчик уехал учиться актерству в Бордоскую консерваторию, в восемнадцать лет стал ее лауреатом, играл Мольера и Бомарше, Бонвиля и Ростана. Но и этого ему показалось мало. Словно Д'Артаньян или Растиньяк, он отправился в Париж.

Карл Булла. Портрет Макса Линдера

Маленький, очень изящный и стройный, с большими черными глазами и белозубой улыбкой на смуглом лице, он появился в "Амбигю" в маленьких ролях традиционных мелодрам. Лучше всего ему удавались роли мальчишек. Но разве пробьешься в этом амплуа? Приходилось кормиться уроками фехтования, искать приработка в кино. Там платили двадцать франков в день, да пятнадцать франков страховых - если попортишь одежду. Но и в кино его снимали в ролях подростков. Пятиминутная комедия "Первый выход гимназиста" была состряпана за несколько часов режиссером Луи Ганье под присмотром одного из корифеев фирмы Патэ, самого Люсьена Нонге. Это произошло в июле 1905 года. Успеха особого не было, но и провала тоже. В последующие два года Габриэль Левьелл снимается и в мелодрамах ("Яд", "Смерть тореадора") и в маленьких комедиях. Разрываясь между театром, варьете и съемками, он видит стремительную карьеру комика Аядре де Шапе, будущего Дида, прилежно применявшего цирковые антраша и мюзик-холльные трюки в роли пьяницы Буаро, притворявшегося то шофером, то спортсменом, то даже архитектором, но неизменно падавшего, прыгавшего, строившего рожи и преследующего женщин. Нет, эти грубые антраша, этот бешеный темп, эти гримасы, вызывавшие гогот публики предместий, не привлекали Левьелла. Ему мечталось о высоких подмостках "Комеди Франсэз", на худой случай - театра Сары Бернар...

Александр Булла, Макс Линдер и неизвестный. 1913 г.

Успех пришел все же с экрана. Согласившись сняться в очередной комедии и приодевшись получше, поэлегантней. Левьелл не сразу понял, что должен играть конькобежца.
Встав первый раз на коньки перед объективом киноаппарата, он делал все возможное, чтоб удержаться на ногах,.. Но, боже мой! За несколько часов мучений и позора, за раздавленный котелок, порванную визитку и безвозвратно потерянную золотую запонку - он получил лишь двадцать франков без страховых, но зато и бешеный успех, гомерический хохот, новые, все более солидные предложения.
Пришлось подумать о звучном псевдониме. Он был составлен из имен двух самых модных артистов "Варьете" Макса Дирли и Марселя Линдера. В газетах было сообщено, что Макс Линдер одевается только в "Белль Жардиньер" и у светских портных. Так он появился на французском экране - изящный щеголь в визитке и полосатых панталонах, в перчатках цвета свежего масла, в цилиндре, с бамбуковой тросточкой и в ботинках на пуговицах и на высоких каблучках. Его пробор безукоризнен, улыбка ослепительна, манеры самоуверенны и грациозны. Только в больших черных глазах можно подчас уловить разочарование и скуку.
 В 1908 году Андре Дид уехал сниматься в Италию. Патэ остался без главного комика. И Макс уверенно занял это место. Ему не было равных.

Макс Линдер на руках у почитателей на вокзале во время приезда

Среди конкурентов, скачущих, дерущихся, теряющих штаны, размазывающих по рожам грязь и сладкий крем, он выглядел аристократом, чуть ли не королем. Вскоре за ним укрепляется этот титул. Он - Макс Линдер, король смеха, король экрана, король процветающих буржуа.
Когда-то он завидовал театральным знаменитостям. Теперь они завидуют ему! Ни стареющая Сара Бернар, провалившаяся в нескольких фильмах, ни Муне-Сюлли не знали такой популярности. Был театр Сары Бернар. В конце 1910 года на Больших бульварах было открыто кино "Макс Линдер", где почти каждую неделю состоялись премьеры его новых картин.
 За десять лет работы, до начала первой мировой войны он выпускает около пятисот короткометражных десятиминутных комедий. Пишет сценарии и режиссирует преимущественно сам. Его герой - студент и бандит, и боксер, и флейтист, и гипнотизер, и дуэлянт, и фермер, и учитель танцев, и жокей, и повар, и врач, и шпион, и даже тореадор и аэронавт! Но по существу - это один и тот же сюжет. Макс ищет удовольствий, ищет любви. Завистливые конкуренты и ревнивые мужья, дворники, полицейские, отвергнутые женихи, старые генералы и цирковые силачи препятствуют удовлетворению его желаний. Случается - они поколачивают Макса, портят его туалет. Жирное пятно на его визитке вызывает бурю хохота, помятый цилиндр - ураган смеха. Но Макс невозмутим, упорен, находчив. Он отряхивается. Он выпутывается. Он спасается. Он обманывает. И, изящно изогнув талию, отставив ножку, небрежно поправляя манжеты (любимейший, прославленнейший жест!), обнимает горничных, аристократок, красоток, толстух, верных жен, продажных девок, даже старух, даже уродин...
Публика ликовала. Французские рантье, богатеющие на русских займах, приказчики и коммивояжеры, армейские офицеры и чиновники всех ведомств буквально молились на Макса. Все казалось им достижимым, все доступным, надо лишь быть вот таким безукоризненно элегантным и невозмутимым.
 Когда Макс в 1911 году серьезно заболел, Париж следил за его температурой, словно за курсом ценных бумаг на бирже. Похудевший и погрустневший, Макс нравился еще больше.
От фильма к фильму мастерство Макса Линдера растет. Он охотно, по многу раз повторяет комические ситуации, трюки, гримасы, но неизменно совершенствует их. Его мимика становится все сдержаннее, все тоньше. С природным чувством ритма и меры он распределяет смешные места по всему фильму, нагнетая их силу к финалу, искусно перемежая их паузами, титрами, информационными кадрами. После смешного трюка он как бы замирает, словно слушая с экрана реакцию зрительного зала. Будто дает зрителям отсмеяться. Он знает, что кино - не театр, и не стремится к словесным шуткам, к сценическим квипрокво. Он знает силу крупного плана и детали. Умеет улыбнуться одними глазами, выделить нужный предмет - кошелек, бутылку, платочек, цветок.
 С клоунскими антре, с условностью пантомимы, с акробатическими номерами, так беззастенчиво эксплуатируемыми всеми другими комиками, Макс не рискует порвать совсем. Он тоже падает,убегает,пачкается. Но небрежно, изящно, слегка. И достигает смеха тем, что вводит эти трюки в повседневную бытовую обстановку. Он великолепно, до тонкостей знает быт горожан. Его маленькие ленты в конечном счете реалистичны: по ним можно изучать нравы предвоенной Франции.
Успех переходит границы. В Германии, в Испании, в России Макс олицетворяет идеального француза. Изящного, остроумного, непостоянного. Сладко замирают вдовы и гимназистки, невесты и даже благонамеренные супруги всех стран. И Макс отправляется в гастроли к своим зарубежным обожательницам. В июле 1912 года он выступает в Берлине, где успевает снять четыре фильма. В сентябре вместе с балериной Наперковской он гастролирует в Барселоне, где вступает в бой с быком (настоящим, да, да, настоящим, а не с теленком, украшенным резиновыми рогами, как утверждали завистники!). Значит, Макс еще и герой! И его подвиг, увековеченный в фильме "Макс-тореадор", заставляет хохотать, ужасаться и даже падать в обмороки. Через год он едет в Россию. Санкт-петербургская публика выпрягает лошадей и тащит его экипаж от вокзала до гостиницы.
Когда разразилась война, Макс откликается и на это событие. Со своей новой партнершей прелестной Габи Морлей он выпускает комедии "Макс и сжимающая рука", "Макс и шпион", "Макс и сакс", а затем, как подобает мужчине, герою и патриоту, отправляется на фронт бить немцев, еще недавно предлагавших Патэ полумиллионную неустойку лишь бы заполучить на месяц неповторимого Макса! Но война не водевиль. Потрясший Францию слух о его гибели оказался ложным, Линдер был только контужен. В 1916 году он демобилизуется по непригодности и долго лечится в санатории "Шатель-Гюйон".

Макс Линдер с предпринимателями и почитателями у гостиницы «Астория». 1913 г.

В годы войны французская кинокомедия завяла. Пальма первенства перешла к американцам, к Маку Сеннету и его ученикам. К французскому опыту они добавили приемы газетных карикатур, комиксов, юмористических рассказов. Толстый Роско Арбекль (Фатти), прехорошенькая Мейбл Норман, кривой Бен Тюрпин, угрюмый и грубый Форд Стерлинг захватили мировой экран.А лотом комики стали работать большими группами - бестолковая шумливая свора полицейских, стайка кокетливых полураздетых купальщиц. А потом появились подлинные звезды. Трогательно непобедимый Бастер Нитон с трагическим, никогда не улыбающимся лицом, худой, вертлявый Гарольд Ллойд в огромных роговых очках, живой и кругленький, как ртутный шарик, Монти Бенкс... Но над всеми ними возвышался поистине великий комик века - маленький чаплиновский бродяжка Чарли, Шарло!
Когда Чаплин ушел из фирмы "Эссеней", директора покинутой фирмы не пожалели полутора миллионов, чтобы заменить его Максом Линдером. И, едва оправившись, Макс пересекает океан.
Привычно шумная встреча. Чаплин дарит ему свой портрет с надписью: "Максу, единственному, несравненному, моему учителю - от ученика". Репортеры умиляются. Голливудские заправилы готовятся окончательно американизировать и этого европейца, прибывшего на поклон Доллару. И Макс приступает к съемкам. Но вместо проектируемых двенадцати картин успевает сделать только три: "Макс едет в Америку", "Макс хочет развестись" и "Макс в такси". Испытанные ситуации и трюки приспособлены к американским пейзажам; учитывая опыт Сеннета, Макс движется энергичнее, комикует усиленнее. Но картины проваливаются одна за другой. Публика жестока к потускневшим знаменитостям. Ей подавай новых. Макс тяжело заболевает - и возвращается домой, поверженный и потрясенный. Он не рискует ехать в Париж. Тихий санаторий в Шамони лишь способствует унылым размышлениям о бренности славы.
Но Франция великодушна. Она по-матерински приголубливает артиста. Правда, плохие нынче времена. Довоенные знаменитости еле-еле оправдывают съемочные расходы. В газете "Паримиди" критик Луи Деллюк презрительно отзывается о французских картинах, называя их "коммерсиальными" хочет, чтобы кино состязалось с поэзией и живописью, ищет в фильмах "фотогению" и превозносит американские фильмы. Правда, Деллюк почтительно написал: "Макс Линдер - величайший человек французского кино.
 Я его обожаю. Именно он - и притом он один - раньше других добился простоты, необходимой кино... Если лет через десять начнут изучать его фильмы - все поразятся: как много в них заложено!"... Через десять лет... Стоит ли ждать? Нет, надо сейчас же устремиться в бой и все исправить!

Макс Линдер с предпринимателями, 1913 г. Петербург.

И Макс вместе с юным Раймоном Бернаром, сыном известного драматурга Тристана Бернара, экранизирует его пьесу "В маленьком кафе". И французы награждают его аплодисментами. Им приятно вспомнить золотые довоенные времена. Ах, Макс, он почти не изменился! Он по-прежнему очарователен! Да, мы все были тогда лет на восемь-десять моложе... Но следующая комедия "Священный огонь" не вызвала такого энтузиазма.
И Макс сам, без контракта едет в Америку. Если давать бой, то только там, на территории торжествующих противников. И в течение 1921-1922 годов, независимо от фирм, на свой страх и риск он делает три полнометражных фильма. "Семь лет несчастий" привлекают к нему всеобщее внимание, "Будь моей женой" - неровный, менее уверенный, принимается тоже неплохо, а "Три пройдохи" признаются лучшим фильмом Линдера, пародией не менее поразительной, чем "Три эпохи" Бастера Китона, чем "Кармен" Чаплина. Вспомнив юность, Макс фехтовал не хуже Дугласа Фербенкса и уж был, конечно, гасконцем без техасского привкуса. Американки могли увидеть, наконец, какова она, французская галантность. Темп, ритм, трюки были изящны и ироничны. И только французы, пожалуй, могли оценить, что фехтующий мушкетер оставался все тем же милым фланером довоенных Елисейских полей, что шпага напоминала тросточку, а камзол с бурбонской лилией - визитку с бутоньеркой.
 Да, это была вершина творчества Макса Линдера. Критики по обе стороны Атлантического океана ставили его наравне с Чаплином. Вот они стоят рядом на популярной фотографии. Оба с тросточками, в котелках, с небрежной элегантностью закинув ножку за ножку. Линдер опирается на чаплиновский локоток. Оба улыбаются. Чаплин весело, Линдер задумчиво, пожалуй, даже несколько натянуто. Но, полно, действительно ли они равны?
В это время Чаплин уже сделал "Малыша" и "На плечо!" и снимал поразительного "Пилигрима".
Макс в своих комедиях - хозяин жизни, он обходит препятствия.
Чарли - карабкается, срывается, ушибается пребольно.
Макс - свой в обществе. Самоуверен, самодоволен.
Чарли - изгой, бродяга. Он в конфликте с обществом.
Макс - элегантен. Малейшая его оплошность смешит.
Чарли - оборван, одет с чужого плеча, но старается казаться элегантным. Смешит его манера носить отрепье как модные туалеты.
Макс ищет удовлетворения своих прихотей, ищет легкой любви.
Чарли - ищет подлинного, светлого счастья. Его любовь самоотверженна, бескорыстна.
Макс вызывает смех и возгласы восторга.
Чарли - смех и слезы. И искреннее волнение. И мысль.
Макс комик истинно французский.
Чарли - общечеловеческий.
Макс по праву может быть назван великолепным.
Чарли - великим.
 Во Францию Макс вернулся триумфатором. Правда, доход с фильмов оказался много, много скромнее ожиданий. Но король вновь воцарился на экране.
Да и кто мог конкурировать с ним во Франции?
Ригаден и Дюран были забыты. Долговязый, тонкий, вертлявый Ригаден, придурковатый и претенциозный, пытавшийся соединить темперамент Дида с естественностью Макса,- теперь вызывает лишь досадные усмешки. И Жан Дюран, клоун-виртуоз, желавший стать антиподом Макса, гиперболизировавший свои трюки, доводивший нелепости до масштабов фантасмагорий, когда из сельского колодца вдруг вылезает целая процессия бородатых, косматых старцев, засаженных туда несколько столетий назад, или когда в обычную парижскую гарсоньерку вдруг входят двенадцать ирландских догов, на задних лапах, в балетных пачках...
И это сейчас не занимает!
Лучше дела лишь у третьего конкурента - у толстого Леонса. Он пришел на экран прямо со сцены водевиля. Добродушный простак-буржуа, он любит спокойно развалиться, уютно подремать. Не к атому ли обывательскому благополучию стремится теперь французский буржуа, некогда воспламенявшийся от авантюр и шашен Макса?
В 1923 году Линдер выпускает в сотрудничестве с Абелем Гансом комедию "На помощь!". Не выражало ли это название его попытку призвать на помощь новое" левое, модное, авангардистское кино? Но и Абель Ганс не помог. Немного позднее Линдер призывает на помощь двадцать знаменитых писателей и драматургов, но сюжеты, предложенные ими, или некинематографичны, или дороги. Нет, лучше еще раз тряхнуть стариной, сыграть посыльного от "Максима"!
Макс не хочет сдаваться. Он еще может нравиться. И разве не подтверждение этому - страстная увлеченность восемнадцатилетней красавицы фламандки Элен Петере? Пускай ее отец почтенный коммерсант и слышать не хочет о зяте-комедианте. Макс похищает девушку и 2 августа 1923 года женится на ней.
Но счастье новой любви сменяется ссорами, подозрениями, мучительной ревностью. Макс увозит молодую жену в Вену и там создает свою последнюю по-венски парадную, но чуть безвкусную, стремительную, но чуть тяжеловесную комедию "Король цирка". Все-таки король!
Ее встречают вежливо. Европейская публика покупает билеты. В Париже Макса Линдера торжественно избирают президентом Ассоциации авторов фильмов. Все-таки президент!
27 июля рождается маленькая Мод (та самая Мод, которая долго не будет знать о своих настоящих родителях, а потом сделает так много для возрождения славы отца: будет разыскивать по всем фильмотекам мира его старые короткометражки, выпустит в 1963 году фильм "В компании Макса Линдера", включающий три его лучших американских фильма). Но и радость рождения дочурки не может развеять мрачность Макса.
31 октября 1925 года супруги Линдер были найдены в комнате на авеню Клебер со вскрытыми венами. Чтобы покончить с жизнью наверняка, они приняли смертельные дозы веронала и морфия. Потрясенный Париж проводил своего обиженного короля к могиле на родине, в Сан-Лубе, в Жиронде.
И вскоре забыл.
Триумфально прошли по экранам мира Китон, Ллойд, Пат и Паташон, Ленгдон. Но вскоре забыли и о них. В борьбе со звуковым кино, с цветными мультипликациями Диснея немая комическая лента уступила. Устоял только Чаплин, великий, гениальный Чаплин.

Чарли Чаплин и Макс Линдер.

Не принесло триумфа и возобновление комедий Линдера в 1963 году. Публика вежливо посмеялась. Мало кто испытал сладкую ностальгическую печаль. Критики пустились в рассуждения - почему Макс Линдер сейчас смешит меньше, чем Дид, Ригаден и Дюран? И верные внеисторической бергеонианской концепции смешного, решили, что абстрактный, алогичный юмор хорош во все времена, а тонкая, сдержанная, естественная манера Макса связана с конкретной эпохой, эпохой, достаточно крепко забытой.
Да, Макс связан со своей эпохой. И, по-моему, в этом бессмертие его искусства. Рядом с юмором в его фильмах живет сатира. Изящно и иронично он высмеял иллюзию "золотого века" рантье, потуги мелких буржуа казаться властителями мира. Они любовались им, видя в нем свой идеал. А мы теперь смеемся над ними порой снисходительно, порой брезгливо.