Несколько жизней Даниэля Дефо.

Он был проповедником, мореплавателем, торговцем, журналистом, тайным агентом Ее Величества. Он тринадцать раз становился богат и снова разорялся.Но самое главное дело своей бурной жизни он совершил в 1719 году и обрел бессмертие. Дефо плодовитый и разнообразный писатель, он написал более 500 книг,памфлетов и журналов на разные темы (политика, экономика, криминальность, религия, брак, психология, сверхъестественное и др.). Он был также основоположником Экономического журнализма.

Из мясников и протестантов.
Его предки были фламандцы, носившие фамилию де Фо. Они приехали с континента еще во времена «старой доброй Англии» (англичане всегда относят «старые добрые времена» лет на сто-двести назад). В Европе католики бились с протестантами, и тысячи европейцев устремились через Ла-Манш. Англия вела себя расчетливо: всех принимала и никого не выдавала. Благодаря объявленной «веротерпимости» она привлекла тысячи волевых и предприимчивых людей, готовых начать жить заново. Неудивительно, что Британия быстро стала лидером Европы и «владычицей морей».
В Англии де Фо стали зваться просто Фо. Зато никто не покушался на их веру, не обирал, не притеснял. Старший Фо завел в Лондоне мясную торговлю, был принят в цех лондонских мясников. Его сыновья обзавелись собственными мастерскими и лавками. В 1660 году в семье Джеймса Фо родился сын Даниель.
Но в 1662 году был издан «Закон о церковном единообразии». Истинно христианской объявлялась только англиканская церковь. А протестанты «европейского образца» и пуританского толка назывались раскольниками. Это на словах, а на деле любой поступок раскольника могли расценить как «умысел против короля».
Так маленький Даниель Фо, крещенный в приходе Святого Джайлса, что у Кривых Ворот в лондонском Сити, в возрасте двух лет был от этой церкви отлучен. Многих добрых христиан-протестантов осудили безвинно, бросили в тюрьмы или продали в рабство – даже такой приговор был в арсенале английского правосудия.
И словно наказание Божье, беды обрушились на Англию. Через три года, в 1665-м, – страшная эпидемия чумы. Она выкосила пятую часть населения Лондона, больше всего пострадал центр, Сити, где и жили Фо. Но уже в следующем, 1666-м (число-то какое зловещее!), случился тот самый «большой лондонский пожар», превративший город в руины... А потом войны, одна за другой, слившиеся в большую войну за передел мира.
Приходские школы и оба университета – Кембридж и Оксфорд – были закрыты для Даниеля. Он учился в семинарии протестанта Чарльза Мортона, талантливого проповедника и педагога. Про своих однокашников Даниель впоследствии вспоминал: «Они могли бы составить славу своего учителя, но сделались мучениками». Среди его друзей в «академии Мортона» был и Тимоти Крузо. Запомним эту фамилию.

Даниель поднимает паруса.
Отец записал сына в лондонский цех мясников. Он хотел, чтобы сын пошел по дедовским или отцовским стопам. Даниель был деятельным по натуре, предпринимательство было у него в крови. Но не за торговым прилавком видел он себя. И он ушел в море.
В то время редкий юноша не стремился поднять паруса. И дело тут вовсе не в романтике дальних странствий. За морем каждый пенс превращался в полновесный фунт. Половина богатств Англии приплывала морским путем. Правда, и сами искатели заморских богатств частенько находили вечный покой под волнами. Но какой юнец принимает это обстоятельство в расчет!
И вот Даниель с контрабандным грузом вина отправляется в первое плавание. Он изведал все и сразу: океанские волны, мучительную морскую болезнь, нападение алжирских пиратов, отбитое лишь благодаря появлению английского сторожевого судна. Натерпелся он страху и оттого, что контрабандный груз в трюме мог быть обнаружен. Пришлось вскрыть несколько бочек и хорошенько угостить спасителей, чтобы усыпить их бдительность. В дальнейшем Даниель избегал морских путешествий.
Но с коммерческой точки зрения предприятие было удачным. Даниель посетил Францию, Италию, Испанию и Португалию. Ему предлагали место постоянного торгового агента в Кадиксе, но он отказался. И вернулся в Англию – по суше через всю Европу (пролив Ла-Манш не в счет).
Уехал юношей, вернулся мужчиной. Появились опыт и уверенность в себе, завелись деньги. В 1684 году Даниель женился на дочери купца-виноторговца, получил в приданое целое состояние – 3700 фунтов! Взял в компаньоны брата жены и мужа сестры и открыл торговлю галантерейными товарами, притом с европейским размахом. Но и вином, бывало, приторговывал. Правда, в «пьяном» бизнесе придерживался пуританских принципов: выступал против джина, буквально залившего тогда города Англии, и вообще крепких напитков.
Политическая ситуация в Англии накалялась. Умер Карл II, скрытый католик, симпатизировавший Франции, и трон унаследовал его сын, Джеймс I (Яков), католик явный и французский протеже. Протестанты всех исповеданий временно объединились против «католической угрозы». Среди знатных оппозиционеров был лишь один человек, способный возглавить сопротивление, – герцог Монмут, незаконнорожденный сын Карла II. Протестант, лихой наездник и спортсмен, денди того времени, он умел нравиться людям. Но за яркой внешностью и приятным обхождением герцога, как выяснилось, скрывались беспечность и нерешительность. Повстанческое войско было необучено и скверно вооружено, им командовали только два кадровых офицера, притом один убил другого на дуэли. В решающем сражении с королевскими войсками повстанцы были разгромлены, герцог Монмут бежал с поля боя, затем пленен. В конце концов он взошел на эшафот вместе с сотнями своих сторонников. Среди них были и товарищи Даниеля по академии Мортона, которых он вспоминал как мучеников. Еще сотни бунтовщиков были по приговору суда отправлены в рабство в заморские колонии.
Самого Даниеля видели среди бунтовщиков, в седле и с оружием в руках, но каким-то чудом он избежал кары. Хотя его участие в бунте было хорошо известно властям, спустя несколько лет суд постановил «добавить его имя к списку амнистированных». В чем тут дело? Может быть, уже тогда в судьбе Даниеля появилась вторая, тайная жизнь?
Но Джеймс-католик недолго продержался на троне. В 1688 году его сверг собственный зять, голландский принц Вильгельм Оранский. Король Вильям и королева Мери вновь заявили о веротерпимости, нашли компромисс с парламентом. Либералы той поры заговорили о «славной революции». Пожалуй, преждевременно.
Тем не менее Даниель считал, что настали «золотые дни» его карьеры. Преуспевающий бизнесмен из Сити, образованный и религиозный, патриот и гражданин, он был замечен при дворе, ему предлагали государственные должности, для него открылся путь в высшие сферы. Правда, в ничтожном пока качестве – чиновника по сбору «оконного налога» (подобного русскому налогу «с дыму») и казначея королевской лотереи (которую сам же и придумал). Но Даниель рассчитывал на большее – на должность мэра Лондона, например. А по влиянию мог стать и доверенным лицом короля.
Но не стал, не получил, не оправдал... Потому что именно тогда деловая репутация Даниеля была, мягко говоря, подмочена.

Должник собственной тещи
«Тринадцать раз становился богат и снова беден», – написал он о себе впоследствии.Но этот, первый крах, был сокрушительным и навсегда изменил его жизнь.
Ему всегда и всего было мало, не от жадности, а от неуемной жажды деятельности. Не окончив одного дела, он уже хватался за другое; не получив прибыли по одной сделке, уже вкладывал средства в следующий проект, брал кредиты. Производство кирпичей – отлично! Лондон отстраивается заново, кирпичей можно продать без счету. Но ведь кирпичный завод еще построить надо. А что вы скажете о разведении мускусных кошек для парфюмеров? Или о строительстве подводного колокола для подъема товаров с затонувших кораблей? Ну, допустим, кирпичный заводик через несколько лет заработал и стал приносить твердый доход. Но кошек, купленных по случаю и задешево, не знал, как сбыть с рук. Подводный колокол занимал его долго и высосал столько денег, но возникали все новые технические неполадки, устранить которые так и не удалось...
Главный же удар нанесла война. Даниель потерял несколько кораблей с товарами – французы топили английских купцов так же, как англичане – французов, испанцев, голландцев... Он подал прошение в парламент, и нижняя палата признала, что торговец Даниель Фо «потерпел значительные материальные убытки из-за войны с Францией». Даниель просил парламент вступиться за него перед кредиторами.
«Обманутых вкладчиков» было восемь. Среди них собственная теща. Они предъявили иски на 17 тысяч фунтов. Даниель клялся и божился вернуть долги (и вернул, правда, в течение десяти лет и не все – около двух третей).
Тогда с должниками и банкротами не церемонились. Если должник пускался в бега – при поимке казнили. Если сдавался сам – тюрьма. А после тюрьмы – кто тебе поверит, кто решится вести с тобой дела?
В тот, первый раз его оставили на свободе – в интересах кредиторов. Но отныне Даниель навсегда утратил личную независимость. Он то и дело «ложился на дно», и собственная семья не знала, где он скрывается. А содержание его кошелька было ведомо только ему самому.

Язык мой – враг мой.
Как и многие юноши той поры, Даниель сочинял стихи. Он и позднее мечтал о славе стихотворца. Но стал не поэтом, а известным журналистом. Владение стихом тоже пригодилось – для стихотворных памфлетов.
«Введение в журналистику» Даниель изучал, как будто забавляясь. Его друг Джон Дантон, предприимчивый издатель, придумал газету «вопросов и ответов»: читатели спрашивают, газета отвечает. Друзья назвали ее «Афинский Меркурий» (дескать, Афины – колыбель мудрости, Меркурий – курьер богов).
В это время Даниель вернул фамилию предков и стал подписываться – де Фо. Но раздельное написание сохранилось недолго, англичане снова переделали фамилию на свой лад – Дефо. Будем и мы его так называть.
Постепенно «Афинский Меркурий» превратился в солидную газету, количество писем и число подписчиков росли, теперь уже авторам приходилось серьезно и вдумчиво отвечать на любые вопросы. Они перерывали целые библиотеки и становились энциклопедистами. В газете сотрудничали, по словам Дантона, «ведущие умы века». Двое из «Афинского Меркурия» пережили века – Дефо и Джонатан Свифт.
Имя Дефо прогремело в 1701 году, когда вышел его стихотворный памфлет «Чистопородный англичанин». Поводом для памфлета послужили нападки на «иноземцев» вообще, а метили авторы в короля-иностранца Вильяма III (Вильгельма Оранского). Но защищал Даниель в конечном счете не короля, а «славную революцию», либеральные реформы. «Это вы-то чистопородные англичане? – вопрошал он аристократов. – Ваши титулы, должности, места в палате пэров оплачены золотом».
Памфлет был принят публикой восторженно. Тогда и появился гравированный портрет с подписью: Даниель де Фо, автор «Чистопородного англичанина». Но слава имеет и оборотную сторону – тогда же появилось у автора множество могущественных врагов, в том числе среди судей.
Года не прошло – и нелепо погиб Вильям III. Королевой стала Анна, хотя и протестантка, но поддерживала она только англиканскую церковь. Раскольники снова стали если не врагами, то уж точно не друзьями королевы и церкви. И хотя, как говорится, земля горела под ногами Дефо, он не мог удержаться и написал новый памфлет – «Простейший способ разделаться с раскольниками». Памфлет наделал столько шума, что и поныне некоторые исследователи считают его «самым громким литературным событием века». Противники не сразу поняли, над кем издевается автор. Лишь спустя некоторое время до них дошло, и поднялся крик: да как он смеет, это провокация!.. Но и сторонники Дефо посчитали автора чуть ли не предателем. Даниель опять оказался в одиночестве и был вынужден скрываться.
Ему припомнили все сразу, в том числе неоплаченные долги. Дефо объявили в розыск, его приметы напечатали в «Лондонской газете», ничего не упустили: среднего роста, смугл, волосы торчком, нос крючком. А враги расстарались и добавили от себя: «Совесть у него, разумеется, темнее, чем рожа».
Дефо скрывался полгода. Но однажды вынужден был отправиться в Лондон, чтобы подписать важные бумаги. Там его и арестовали «волей Ее Величества».

На секретной службе Ее Величества.
Суд над ним продолжался три дня. Наконец судья огласил приговор: позорный столб, крупный денежный штраф и «примерное поведение» в течение семи лет (иначе говоря, семь лет условно).
Три дня подряд по нескольку часов Дефо стоял у позорного столба на трех площадях Лондона. Его шея и руки были зажаты колодками, как ярмом. В осужденного разрешалось кидать камни (случалось, что забивали насмерть), плевать и поносить какими угодно словами. Но не только камни и грязь полетели в Дефо, но и цветы тоже. А мальчишки-разносчики бойко торговали листками с новым памфлетом Дефо «Гимн позорному столбу».
Гражданская казнь Дефо стала если не победой, то и не поражением. Но и после позорного столба он оставался в тюрьме. Платить штраф было нечем. Как известно, предприниматель сидит – дело стоит, долги растут.
За положением осужденного внимательно наблюдал Роберт Гарлей, будущий государственный секретарь. Гарлей видел немалые выгоды от сотрудничества с известным публицистом и предпринимателем. И сделал ему «предложение, от которого невозможно отказаться». Подробностей сделки мы никогда не узнаем, но условия и последствия известны. В начале ноября 1703 года Дефо был помилован, штраф за него выплачен из королевской казны. «Вспомоществование» получила и семья Дефо, а было у него шестеро детей: четыре дочери и двое сыновей. Но и цена за свободу была высока.
Во-первых, отныне свободный журналист становился «агентом влияния»: он должен был представлять в печати политику правительства в выгодном свете. В 1704 году начинает выходить собственная газета Даниеля Дефо «Обозреватель» – с солидной дотацией правительства.
А во-вторых, Дефо становился тайным агентом правительства Англии в Шотландии. Королевство Шотландия давно стало частью Великобритании. Но у шотландцев оставался свой независимый парламент, не всегда одобрявший решения Лондона. Слияние двух парламентов должно было стать вторым шагом к полному присоединению Шотландии. Поэтому Гарлею нужен был «свой человек в Эдинбурге», который и сообщал бы о мнениях упрямых шотландцев, и мог бы тактично влиять на их умонастроения. Дефо, с его репутацией задиры, подходил по всем статьям.
К чести Дефо, надо сказать, что на «секретной службе Ее Величества» он не запятнал себя явной подлостью. Как «агент влияния», он действительно поддерживал законы и решения правительства, но только те, которые разделял и сам. А его письма из Шотландии к Гарлею даже отдаленно не напоминают ни отчеты, ни рапорты, ни тем более доносы. Хотя, по сути, это, конечно, агентурная переписка. «Я буду ждать от вас вестей на имя Александра Голдсмита», – на всякий случай напоминал Дефо свое явочное имя. Известны и другие его псевдонимы – Андре Моретон и Клод Гийо. Но в агентурных письмах Дефо нет других имен и должностей. От его секретной деятельности, как говорится, ни один шотландец не пострадал. Стоит ли говорить, насколько его миссия была непростой и опасной. Характер шотландцев известен. «Если бы только стало известно, что он шпионит, его бы разорвали на куски», – писал современник, посвященный в тайную жизнь Дефо.
В 1706 году Дефо потерпел новое банкротство, и это еще больше закабалило его. Только заступничество и дотации правительства спасали от нового суда и тюрьмы. Друзей становилось все меньше, а врагов – явных и скрытых – все больше. В сохранившемся доносе 1707 года, названном благозвучия ради «Доклад относительно Даниеля де Фо», говорится: «Человек он крайне несдержанный и опрометчивый, жалкий продажный потаскун, присяжный фигляр, наемное оружие в чужих руках, скандальный писака, грязный крикливый ублюдок, сочинитель, пишущий ради куска хлеба, а питающийся бесчестием».
Друг писал иное: «Он обладает честью, достойной писателя, и мужеством, достойным подвижника». Ну, на то он и друг. Мы все тоже друзья Дефо. Однако, отбросив явные поношения из «Доклада», согласимся с тем, что поступал он часто весьма опрометчиво. Действительно, сочинял, и часто ради куска хлеба. А теперь еще и оказался «наемным оружием в чужих руках».

Храбрый моряк Александр Селькирк
В 1703 году адмирал Дампьер, знаменитый гидрограф и не менее известный пират, отправился в новую экспедицию. Его флотилия состояла всего из двух кораблей. Флагманом был «Святой Георг», а второй назывался «Пять портов».
Не один Дампьер совмещал службу короне и преступный промысел. Такими были многие «морские соколы» XVII–XVIII веков – они приносили к ногам королевы новые земли, завоевывали колонии, поэтому правительство закрывало глаза на их «подвиги» иного рода. Океан оставался территорией вне закона.
Штурманом на корабле «Пять портов» служил шотландец из Ларго по имени Александр Селькирк. Во время плавания он стал помощником капитана. Командир корабля капитан Страдлинг приказал не отставать от флагмана, но «Пять портов» не мог за ним поспеть. В трюме корабля была течь, судно нуждалось в ремонте, а команда в отдыхе. Селькирк не раз говорил об этом капитану (и был совершенно прав – корабль вскоре затонул, никто из команды не спасся, но Селькирка на борту уже не было). Споры с капитаном перешли в ссору. Команда могла встать на сторону помощника, и тогда – бунт на корабле. В море капитан – верховный судия. В опасной ситуации он обязан принять самые жесткие меры: мог просто повесить непокорного помощника на рее, мог заключить его под стражу и по возвращении предать суду или же высадить его на ближайший берег. Страдлинг принял решение с оглядкой на реакцию экипажа: он предложил помощнику добровольно сойти на берег. Понятно, что это была добровольно-принудительная мера. Ладно, Селькирк взял с собой ружье, порох, табак, одежду, белье и Библию, матросы свезли его на берег. Так он оказался на необитаемом острове Маас-а-Тьерра из архипелага Хуан Фернандес в Тихом океане.
Четыре с половиной года спустя к острову подошел английский корабль. Капитан Вудс Роджерс приказал матросам запастись пресной водой. Через некоторое время моряки вернулись с человеком, одетым в козьи шкуры. Он одичал, почти разучился говорить и, казалось, был безразличен к встрече с людьми. Постепенно Селькирк разговорился и рассказал свою историю. На острове он питался плодами и мясом одичавших коз. Когда пули и порох кончились, Селькирк просто догонял их и валил наземь. Вообще он стал необыкновенно проворен. Однажды он убегал от нагрянувших на остров испанцев, его ловили всей командой – не догнали, в него стреляли – увернулся. «Моряк как моряк. Прилагал все силы, чтобы остаться в живых», – написал о нем капитан Роджерс через год в своих «Записках». Ничего он на острове не построил, не вырастил, никого не приручил и друга себе не завел.
Историю Селькирка печатали пять раз. В том числе знаменитый публицист того времени Ричард Стиль написал очерк о нем для журнала «Англичанин». А сам Селькирк, вернувшись на сушу, десять лет не ходил в море, завел себе подружку и жил в свое удовольствие. За кружку эля или стаканчик джина в таверне охотно рассказывал о себе «все как было, без прикрас». Но деньги кончились, Селькирк нанялся штурманом на «Веймут» и ушел на нем в свое последнее плавание.
Моряка из Ларго скоро забыли. Из памяти современников его вытеснил Робинзон Крузо, моряк из Йорка. Он оказался достовернее прототипа.

Рождение Робинзона.
Даниелю Дефо было уже под шестьдесят. Он написал более пятисот произведений. За плечами прожитая жизнь, да еще какая! И среди самых горьких переживаний – одиночество.
История Селькирка разбудила фантазию автора. Да, он воспользовался «случаем из жизни», но решительно оттолкнулся от факта. Он будто спорил с прототипом. Ведь Селькирк на острове расчеловечился, если можно так выразиться. Робинзон в книге Дефо не просто выживает, он строит осмысленную жизнь на «острове отчаяния» – не дикую, а человеческую. Своими руками, умом, волей и верой моряк из Йорка создает мир, подобный миру людей, который он потерял. Жизнь, а не выживание – эту мысль Дефо мог бы поставить в подзаголовок книги. Собственно говоря, он это и сделал. На обложке прижизненных изданий книги в длинном заголовке «Жизнь и необыкновенные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка...» наиболее крупно было выделено слово ЖИЗНЬ.
«Версия» Дефо была принята даже самим Селькирком: после выхода книги он и сам рассказывал свою историю уже «по-робинзоновски».
Пусть в книжке и море, и слезы, и кровь – чернильные. Но сочинение становится правдой, когда автор включает в произведение подлинного себя, впечатления собственной жизни. Взять хотя бы фамилию главного героя – ее носил погибший друг юности. К тому же Дефо представил эту фамилию иностранной. Робинзон начинает свой рассказ о «семье, происходившей, впрочем, не из этих мест. Фамилия отца была Крейцнер, но по обычаю англичан коверкать иностранные слова нас стали называть Крузо».
Итак, 285 лет назад на книжных прилавках Лондона появилась книга «Жизнь и необычайные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, который прожил двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устья реки Ориноко, куда был он выброшен после кораблекрушения, а вся остальная команда погибла. С добавлением рассказа о том, как он в конце концов удивительно был спасен пиратами. Написано им самим». Книга была очень дорогой – пять фунтов. Столько стоил, к примеру, полный костюм джентльмена. Отчасти из-за дороговизны подлинного «Робинзона», да и хороших книг вообще, сразу появилось несколько сокращенных пересказов, изданных дешевыми брошюрками. Тем не менее первое издание быстро разошлось, издатель несколько раз допечатывал тираж. Окрыленный успехом, Дефо написал два продолжения, но скорее «ради куска хлеба», нежели по вдохновению. Вероятно, поэтому их забыли, как забыли историю Селькирка.
«Приключения Робинзона Крузо» быстро стали мировым бестселлером. В 1720 году книга о Робинзоне появилась в Германии, в 1764 году – в России. Много размышлял над нею французский философ Жан-Жак Руссо, в Робинзоне он видел «естественного человека», не испорченного цивилизацией. Всю жизнь не расставался с этой книгой Лев Толстой, для которого Робинзон был своего рода «толстовцем».
Интерпретаций «Робинзона Крузо» было и есть великое множество. С первого детского прочтения мы считаем эту книгу приключенческим романом. Кроме того, в ней видят и книгу одиночества, и роман-исповедь, и гимн труду, и роман воспитания, и роман Просвещения, и книгу о пути человека к Богу. Все это есть в «Робинзоне Крузо», ведь это книга про ЖИЗНЬ.
Правда, нет в «Робинзоне» любви. По-видимому, ее и в жизни автора не хватало. Что ж, иногда доблесть писателя состоит в том, чтобы НЕ писать. Например, чего не знаешь, во что не веришь.

Всеми забытый.
После «Робинзона Крузо» Даниель Дефо написал несколько превосходных книг, в том числе «Молль Фландерс» и «Полковник Джек», вошедших в классику английской литературы. Одна из книг этого периода была посвящена России и называлась «Беспристрастная история жизни и деятельности Петра Алексеевича, нынешнего царя Московии, от его рождения до настоящего времени» (1723).
Дефо и раньше касался «русской темы». В книге «История Карла XII» описал Полтавскую битву, для пущей беспристрастности – глазами шотландского офицера, воевавшего на стороне шведов. Много раз Дефо писал о российской политике и торговле в газетах. Однажды он даже обозвал Петра I «сибирским медведем» – неизвестно, правда, чье мнение он выразил, но извиняться перед русским послом пришлось.
В «Дальнейших приключениях Робинзона Крузо» Дефо отправил своего героя в кругосветное путешествие, и значительную часть пути Робинзон проделал по России – из Пекина через Сибирь на Архангельск. В поселке под Нерчинском он сжег языческого идола, в Тобольске беседовал с опальными вельможами, рассказал о почти неизвестной европейцам реке Амур...
И вот, наконец, «История Петра», на сей раз поведанная британским офицером на российской службе. Это первое в Европе подробное жизнеописание Петра, написанное еще при жизни царя-реформатора, за два года до его безвременной смерти. Дефо прекрасно понимал масштаб исторической личности своего героя и значение его преобразований. Знал он и цену его свершениям, но оправдывал «жестокие методы». Более того, он ставил Петра в пример: «Покажите мне в Европе еще такого государя, который бы, не имея прежде ни одного корабля, за три года построил бы флот!» – в устах подданного ведущей морской державы это убедительный довод. Когда Дефо собрал воедино все доступные ему материалы, он сделал вывод, который, думается, поразил и его самого: в колоссальных свершениях Петра не было грабежа, захвата, колонизации, обычных для той эпохи. «Не за счет завоеваний прежде всего преобразовывал страну Петр, а перестройкой экономики, обычаев, нравов и торговли».
У исследователей возникал даже вопрос: а не был ли Дефо как-нибудь наездом в России? Нет, не был. Как не был никогда на необитаемом острове посреди океана. Но он «вращался среди московитов», перерыл горы книг и имел достаточно здравого смысла, чтобы отделить правду от небылиц.
На склоне лет Дефо вздохнул свободнее. Его «тайный договор» с властями практически утратил значение. Правда, иногда к нему обращались с каким-нибудь деликатным поручением. Так, его командировали в Париж, чтобы разведать, «как идут на бирже акции французской компании по эксплуатации реки Миссисипи».
Но журналистику Дефо не оставил. Правительственные субсидии «Обозревателю» давно прекратились, и газета закрылась. Дефо писал статьи для «Торговца», потом редактировал газету «Политическое состояние Великобритании», выпускал книги (скорее, брошюры). Одно их название способно пробудить интерес: «Политическая история дьявола», «Совершенный английский торговец», «Совершенный английский джентльмен».
С кредиторами он кое-как ладил, некоторые из них уже умерли, другим выплачивал долги малыми взносами (выручал кирпичный заводик!). Конечно, приходилось ловчить, таиться, заискивать. Втихую обзавелся собственным домом в Ньюингтоне недалеко от Лондона.
Но и это зыбкое перемирие с судьбой оказалось недолгим – вдова одного из кредиторов подала новый иск. И судебная машина вновь закрутилась... Чтобы избежать конфискации имущества, Дефо переписал дом и имущество на сына и... жестоко просчитался. Бенджамен был способным журналистом, но, увы, негодяем. «Я поставил себя от него в зависимость, доверился ему, отдал ему в руки других своих, еще не обеспеченных детей, а у него не нашлось сострадания, заставил он мучиться их и свою несчастную умирающую мать, когда сам он жил в полном достатке», – писал Дефо.
На восьмом десятке он вновь был вынужден скрываться. Снял комнату в лондонском Сити. Годы и болезни брали свое. Однажды лондонцы прочитали в «Ежедневном курьере»: «В понедельник вечером у себя на квартире по Канатной аллее в преклонном возрасте скончался знаменитый Даниель Дефо».
Иногда кажется, что в биографии Даниеля Дефо уместилось несколько судеб совершенно разных, но ярких личностей. При этом их трудно вообразить близкими людьми, а не то что одним человеком.

Так who is Mr. Foe?
Англичане любят загодя сочинять себе эпитафии. Остроумные, парадоксальные и, уж во всяком случае, – краткие. Сочинил и Дефо. Он хотел, чтобы на его могиле значилось: «Даниель де Фо, джентльмен».
Но люди рассудили иначе. Что им за дело, был он джентльменом или всю жизнь стремился им стать. Они высекли на могильном камне главное: «Даниель Дефо, автор «Робинзона Крузо».

Сергей МАКЕЕВ
«Совершенно секретно»