Жар-птица русского возрождения.
Осень 1905 года… Бьется на оконном стекле жилка дождя. Мария Клавдиевна Тенишева даже не смотрит на унылый перрон. Она горько плачет, запершись в купе поезда, следующего в Париж. Она прощается с Россией. Позади остается все, что она любила, чем жила: ее «школа грамоты», ее художественные мастерские, ее усадьба Талашкино…
Памятник княгине Тенишевой в Талашкино.
Эти события для неё как снег на голову: «Я была так наивна, что даже когда слово «революция» было уже ходовым словом и приходили уже слухи о разных, происходящих то тут, то там народных возмущениях, погромах помещичьих усадеб, я еще не догадывалась, что у меня в школе тоже происходит «революция».
В классах ее крестьянской школы уже открыто шла политическая пропаганда и распространялись прокламации. В один из дней ученики устроили «забастовку»: побросали учебники и ушли домой. Правда, родители быстро прислали их обратно: ведь в школе дети были сыты, а дома их надо кормить…
Княгиня Мария Клавдиевна Тенишева. 1893 год
Как быть? «Между мной и учениками чувствовалась натянутость. Они глядели волками, учителя избегали меня… Мне невыразимо больно было видеть моих питомцев, мною созданных, к которым я всегда любовно относилась, почему-то так непонятно отвернувшихся от меня…».
В мастерских тоже царил разлад. Из-за малейшего пустяка рабочие возмущались, уходили, снова возвращались… Работа не клеилась…
Тенишева не могла понять, почему созданное ею разрушается: «Я чувствовала, что что-то уходит из рук, ускользает помимо моей воли, мало-помалу вырывается из сердца самое дорогое, самое близкое. Отрава вливалась в душу, голова была пуста…»
Когда Мария Клавдиевна вручала в школе аттестаты выпускникам, один из них на глазах у всех вдруг разорвал полученный документ. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Тенишева закрыла школу. Подождала, чтобы законопатили церковь и закрыли ее на зиму, отпустила всех мастеров и столяров, закрыла мастерские и стала готовиться к отъезду. Она поняла, что в Талашкино ей делать больше нечего. Вокруг доморощенные агитаторы кричали о благе народа – и так легко разрушали то, что уже было для него создано в одном отдельно взятом месте.
Начало пути в Бежице.
Перед отъездом пришли тревожные вести и из другой ее усадьбы – Хотылево: сожжен дом в парке, в церкви во время службы разбросаны листовки. А ведь именно там, в этой усадьбе близ Бежицы, над красавицей Десной, княгиня сделала первые шаги навстречу судьбе. Она приехала сюда весной 1892 года вместе со своим мужем – князем Вячеславом Тенишевым. Он – управлять делами крупного рельсопрокатного завода. Она – тогда еще толком не знала, что будет делать в этакой глуши…
Усадьба Фленово близ Смоленска. Школа, устроенная М.К. Тенишевой, главное здание. Фотография начала XX века / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ
Рабочие забиты и невежественны, бараки перенаселены. В семьях грубость и пьянство, дети брошены на произвол судьбы, без возможности учиться… Не вдохновляли Марию Клавдиевну бежицкие будни, но екало сердце: «Здесь живут люди маленькие, пришибленные, опаленные огнем литейных печей, оглушенные нескончаемыми ударами молота, по праву, может быть, озлобленные, огрубелые, но все же трогательные, заслуживающие хоть немного внимания и заботы об их нуждах… Кто до этой поры позаботился о них? Кто прислушался к их голосу, их жалобам?.. Никто…»
То, что она сотворила потом в Бежице, можно было бы назвать чудом. Возникли новые школы и ремесленные училища, благотворительное общество помощи сиротам и вдовам, народная столовая с качественными обедами за умеренную плату, новый театр... Рабочие семьи расселили из бараков в домики с огородными хозяйствами. Тенишева подарила людям надежду: «Не только я уже не боялась завода и его обитателей, но он стал дорог мне, как место моего крещения, как поле брани, где я отличилась и мне удалось стяжать славу, развернуться, выполнить все заветные мечты».
Четыре года спустя она уехала вслед за мужем в Петербург, оставив все, что стало уже ее жизнью. Но разве сможет когда-то забыть это чувство радости – от осознания, что ты кому-то нужен, служишь, полезен…
Первое бегство в Париж.
М.К. Тенишева (в первом браке – Николаева). 1873 год / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ
Любой шаг, любое решение Тенишевой – не случайны. Каждый шаг – только вперед, ни на секунду не задумывается она об отступлении. Даже если пятнадцать лет назад ранний брак с молодым юристом Рафаилом Николаевым обернулся горьким разочарованием. Рафаил оказался игроком и прожигателем жизни. Спас почти случайный совет ехать в Париж, в оперную студию педагога Маркези – учиться петь. Внешне – Мария Клавдиевна бежит, бросив все, забрав только малолетнюю дочь. Но вот верный признак правильного решения – она переполнена предчувствием нового: «Трудно описать, что я пережила, почувствовав себя наконец свободной… Париж, с его бурно бьющимся пульсом, окончательно опьянил меня. Задыхаясь от наплыва неудержимых чувств, я влюбилась во вселенную, влюбилась в жизнь, ухватилась за нее…»
Первое парижское путешествие складывалось из будничных занятий: уроки пения, итальянского языка, мимики, декламации, постановки голоса. Редкое меццо-сопрано Марии Клавдиевны очаровывает всех, кто ее слушает, она выступает на концерте Рубинштейна, встречается на репетициях с Шарлем Гуно…
Калейдоскоп парижской жизни увлек, втянул, околдовал. Тогда ей не было и двадцати… Певицей она не станет, но на всю жизнь сохранит страстную любовь к музыке. Мария Клавдиевна погружается в историю искусства… Есть ли в этом мире место более подходящее для изучения искусства, чем Париж? Она проводит дни в музеях, особенно любит Лувр и Музей Средневековья Клюни. Ее тянет к лиможским эмалям, изделиям из слоновой кости, древним коврам, гобеленам...
Верные друзья.
Так, переходя от одной витрины к другой, посещая вернисажи и художественные салоны, встречаясь то с именитыми, то с совершенно неизвестными художниками, составляет Мария Клавдиевна свое собственное мнение, прокладывает путь, что не всякому по плечу. Отношения ее с людьми были неоднозначными, но ни одно смелое решение не может быть однозначно принято современниками.
Ее характер – весь из противоречий: недовольство и подавленность сменяются вдохновением и умением очаровывать. Замкнутость и недоверчивость к людям остались у нее с детства. Много сил придется приложить Марии Клавдиевне, чтобы их преодолеть. Резкая, грубоватая, властная. Но есть в ней одно, непреходящее: эта красивая и сильная дама умеет объединить вокруг себя людей, показать им цель, увлечь.
Екатерина Константиновна Святополк-Четвертинская – Киту, как называли ее уменьшительно, – была рядом с Марией Клавдиевной всю жизнь. Дружба этих двух дам уникальна. Вместе они мечтали, строили планы, которые, хотя и могли показаться несбыточными, понемногу осуществлялись. Мы читаем в воспоминаниях Киту: «Проживши на этом свете много лет, я видела много богатств, употребленных на всякие прихоти, но лучшего употребления своего состояния, как княгиней Марией Клавдиевной, я не встречала».
И еще один человек, которому Тенишева могла бы доверить как самой себе: Николай Константинович Рерих. Они оба были устремлены в будущее России. Рерих писал Тенишевой: «Из отношения с Вами во мне возрождается вера в нужное, нежное и вообще человеческое… Мне верится, что наше дело – дело святое и трудами, и верою мы пройдем на истинную пользу Руси». Тенишева отвечала: «Наши отношения – это братство, сродство душ, которое я так ценю и в которое так верю. Если бы люди чаще подходили друг к другу так, как мы с ним, то много в жизни можно было бы сделать хорошего, прекрасного и честного…»
Русское Возрождение в Талашкино.
Талашкино – особое имя в русской истории.
В 1893 году Тенишевы купили эту усадьбу у княгини Святополк-Четвертинской. Именно здесь свяжутся воедино все нити судьбы княгини. Ее прошлое, настоящее и будущее.
Это место в Смоленской губернии станет для Марии Клавдиевны островом духовности, что искала она на земле, мечтая послужить русскому народу, его искусству и традиции, – таким красивым, трогательным, безвременно забытым…
«С годами все чаще и чаще, все более и более русские древности останавливали мое внимание, манили, – писала Мария Клавдиевна, – и все шире и шире открывался передо мной целый, до сих пор неведомый мне мир, и этот мир все сильнее приковывал меня к себе. Я вдруг почувствовала, что все это близкое, свое, родное. Любя страстно русскую природу, я в душе была всегда чисто русским человеком. Все, что касалось моей страны, меня глубоко трогало и волновало». Возможно, с подобных мыслей начиналась тенишевская коллекции русской старины.
Здание театра в усадьбе Талашкино Фото 1905
Тенишева много путешествует по центральным русским губерниям. Знакомится с древнерусской архитектурой. Встречает мастеров и мастериц… В результате рождается коллекция предметов древней утвари и крестьянского обихода. Постепенно поиск экспонатов для будущего музея становится целенаправленным. Помогать в этом будут историк и археолог Владимир Сизов и историк искусства Адриан Прахов. Они привозят народные изделия и с Крайнего Севера, и из Мордовии, и даже из Туркмении. Первое время экспонаты коллекции заполняют шкафы, чуланы и чердаки в петербургском доме Марии Клавдиевны. Их наберется в конечном счете более 10 тысяч.
В Санкт-Петербурге Илья Репин предложил Марии Клавдиевне взять на себя благородную задачу – дать шанс молодежи подготовиться для поступления в Академию художеств. Дело решилось без проволочек: Репин будет вести занятия, Тенишева предоставила для студии мастерскую в доме, где жила. Бесплатная студия открылась 16 ноября 1895 года. Ученики набивались туда до отказа, «работали по пяти часов в день, не обращая внимания на тесноту и духоту». «Княгиня Тенишева для них какая-то мифическая благодетельница», – скажет Репин однажды. Здесь начинали свой путь многие прославившиеся впоследствии художники: Добужинский, Серебрякова, Билибин.
А в Талашкино княгиня Тенишева задумала Возрождение. Возрождение искусства исконно русского, национального, полного мистической красоты, народного воображения, сказов. Мария Клавдиевна хочет вернуть к жизни русский миф.
В 1900 году в Талашкино появились художественные мастерские. Керамическая, вышивальная и красильная, мастерские мебели, художественной ковки и резьбы по дереву. Возглавил их все художник Сергей Малютин. В имении Тенишевой, словно на перекрестке разных времен и дорог, встречались самые яркие фигуры русского искусства того времени: Репин, Рерих, Врубель, Коровин, Бакст, Стравинский и многие другие.
«Талашкино совсем преобразилось, – писала Тенишева. – Бывало, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами… В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни. Мимо мастерской проходят бабы с котомками за пазухой: принесли работу или получили новую. Идешь – и сердце радуется».
В Талашкино княгиня подружилась с Врубелем. «Это был образованный, умный, симпатичный, гениального творчества человек, которого, к стыду наших современников, не поняли и не оценили. Такие таланты рождаются раз в сто лет, и ими гордится потомство. Сидя со мной, он, бывало, рисовал и часами мечтал вслух, давая волю своей богатой, пышной фантазии… Шутя, он набросал на рамках и деках балалаек несколько рисунков, удивительно богатых по колориту и фантазии, оставив мне их потом на память о своем пребывании в Талашкине».
Так родилась идея Тенишевой расписать в русском стиле балалайки для Всемирной выставки в Париже 1900 года, где генеральным комиссаром от России был назначен князь Тенишев. Врубель с вдохновением принялся за росписи, под его рукой рождался в красках русский дух: морская царевна, богатыри, диковинные рыбы… Российскую экспозицию готовили почти три года, Тенишева во всем помогала супругу. Это она посоветовала ему взять Константина Коровина помощником по художественной части. Сама же – привезла для выставки свои балалайки, расписанные Врубелем, Коровиным, Давыдовой, Малютиным, Головиным... Их хватило на целый оркестр. В честь открытия моста Александра III через Сену Тенишева организовала вечер, на котором пел Шаляпин вместе с оркестром талашкинских балалаечников. Париж запомнил ее светской львицей Всемирной выставки.
Деревенская школа и храм Духа.
После светской суеты и европейской славы Тенишева была рада вернуться в родное Талашкино. Она уверена: здесь – будущее России, для ее людей и детей. Главное – дело делать, действовать! Она верна себе в оценках: «Как-то совестно было жить в нашем культурном Талашкине в убранстве и довольстве и равнодушно терпеть вокруг себя грязь и невежество. Меня постоянно мучило нравственное убожество наших крестьян и грубость их нравов. Я чувствовала нравственный долг сделать что-нибудь для них, и совсем уж было противно в разговоре со многими из богатых помещиков нашего края слушать, как люди, часто без милосердия притеснявшие мужиков, называли их «серыми», презирали, гнушались ими...»
Еще в 1894 году Тенишева купила хутор Фленово. Было решено построить школу – у подножия горы, на которой растут огромные сосны, ели и липы… В сентябре 1895 года новое школьное здание со светлыми классами, общежитием, столовой, кухней распахнуло свои двери. Она хорошо помнит тот день: «Уже спозаранку во Фленово собралась целая толпа баб и мужиков, таща за собой вереницы ребятишек всех возрастов... Вдоль заборов расположились телеги с семьями в ожидании молебствия. Пришли бабы с пятью-шестью сиротами, прося меня взять их, как они говорили, «совсем, навеки»… В первый день набралось 150 учеников, в том числе 12 сирот, которых я взяла совершенно случайно…»
Тенишева приступила к созданию совершенно новой сельской школы. Никто не отменял основные школьные предметы, но во Фленово создано образцовое учебное хозяйство, метеорологическая станция, пасека и музей пчеловодства. Занятия в ремесленных мастерских обязательны для всех классов. Рядом со школьным зданием построен по эскизу Малютина уютный домик-теремок в русском стиле. В нем разместились библиотеки: учительская и ученическая. Слабых учеников из школы не отчисляют, а стараются научить какому-нибудь полезному делу. Талантливых Тенишева на свои средства отправляет учиться дальше.
Затем она берется за строительство церкви: «Моя школа во Фленове взяла столько моих сил, симпатий и преданности, что… мне захотелось увенчать свое создание храмом Божиим… Мы долго искали место для церкви… и наконец нашли… Здесь, рядом со школой, положено было основание храму во имя Святого Духа. Хотелось дело любви – школу – увенчать негасимой лампадой – церковью, хотелось, чтобы десница Господня с вершины этой горы из века в век благословляла создание любви – народную школу, где в классах, на полях, в лесу, в огородах, в труде шевелился бы маленький люд, раздавался веселый смех, где совершалось великое дело: из темных дикарей выходили люди…»
Давний и преданный друг Николай Рерих сразу угадал в движении души Тенишевой «начало храма новой жизни». Мечта о Доме Бога на талашкинской земле надолго объединила их обоих. Перебрав много проектов, Тенишева решает отойти от канонов современной церковной архитектуры. Она пытается соединить образы русской старины, впечатления, вынесенные из своих путешествий по Русскому Северу, с силуэтами местной природы.
Осенью 1900 года на высокой красивой горе начал расти храм, напоминающий одновременно древнюю пирамиду, русский шатер и буддийскую пагоду. У Рериха читаем: «Мы решили назвать этот храм – Храмом Духа. Причем центральное место в нем должно было занимать изображение Матери Мира».
Храм Духа во Фленово строился четырнадцать лет, он так и не был закончен. Но даже столетие спустя здесь, у заброшенного и одинокого Дома Бога, кажется, что все, что делала в своей жизни княгиня Мария Клавдиевна Тенишева, она делала ради этого храма. Кажется, что все годы ее мечтаний, усилий, разочарований и побед прошли под этим ясным, все понимающим, таинственным Взглядом. Этот Взгляд учил ее терять, терпеть… и раз за разом начинать все сначала...
Выставка в Лувре.
В России разгорается революция, на Дальнем Востоке – война… А Тенишева приезжает на французскую землю. В прошлый раз она была в Париже в 1903 году. Всего два года назад. Она только-только оправилась от дней, когда она сидела у постели слабеющего на глазах от внезапной болезни мужа. Быть может, их пара была не идеальной. И в ней не было той беззаветной любви, которая творит чудеса и остается примером на века… И все же… Они были примечательной парой. Князь не являлся большим ценителем искусства, но он смотрел благосклонно, хотя и не без ворчания, на все задумки Марии Клавдиевны. И давал на них деньги. Князь Тенишев был сказочно богат. Он не принадлежал к высшему обществу и тем более к придворному кругу. Двадцать лет строил железные дороги, был председателем акционерного общества Брянского и Путиловского заводов. Принимал участие в создании первого в России завода по выпуску автомобилей. А еще – писал работы по этнографии, увлекался социологией… и строил школы.
Мария Клавдиевна осталась одна. Она сдала в аренду дом на Английской набережной, покинула Петербург и поселилась в Талашкино.
Маховик ее судьбы раскручивался все быстрее. На руках – школа во Фленово, мастерские в Талашкино, музей, Храм Духа и т.д. Княгиня еще не знала, какие новые удары готовила ей судьба…
Мария Клавдиевна едет в Париж, где к ней вновь вернулись силы. Она с головой погрузилась в искусство – занялась эмалью, стараясь забыть за любимым делом потери прошлого. Поселилась на улице Октава Фелье. Там же устроила свою эмальерную мастерскую. Понемногу и заветные вещицы, и памятные предметы, и картины – все перекочевало в Париж. Дом ожил, все в его стенах напоминало о России… Совсем рядом Булонский лес, возникает иллюзия настоящей деревни.
Новая идея не дает покоя – выставить предметы русской старины в европейской столице. Княгиня выписывает из России знаменитые вышивки и деревянные изделия – все, что осталось после закрытия талашкинских мастерских и московского магазина «Родник». Репин пополнил экспозицию Тенишевой своими картинами, Билибин прислал свои акварели, Щусев и Покровский – эскизы русских церквей.
Небольшая выставка имела продолжение, которое прославило русское национальное искусство на весь Старый Свет. Апофеоз деятельности Тенишевой в Париже: министр изящных искусств Дюжарден-Боме предложил под ее коллекции залы Лувра. Для 6 тысяч предметов главный музей Франции отвел четыре колоссальных зала отделения прикладного искусства и все витрины в Pavillon de Marsan. С 10 мая по 10 октября 1907 года выставку посетили 78 тысяч человек. Один французский искусствовед писал: «Фантастические рыбы, крылатый гений, странные звери, пейзажи с наивной интерпретацией – все это яркого варварского цвета, но над всем этим доминируют неистовые поиски гармонии: меня это искусство очень привлекает». Европой овладел настоящий русский бум. Даже парижская мода отозвалась на выставку коллекциями одежды с русскими мотивами орнамента и вышивки.
А в России Марию Клавдиевну ругали. Мол, слишком развернулась за границей. Среди защитников был один Николай Рерих. С искренней и естественной благодарностью «за то русское дело, которое она совершает на чужбине, не слыша от своих соотечественников ничего, кроме непонятной, ни на чем не основанной травли».
Но на исходе трех лет, проведенных в Париже, «тоска по родине, – как напишет Мария Клавдиевна, – сделалась невыносимой. Да и неизвестность мучила: уцелеет ли Талашкино?» Весной 1908 года Тенишева вместе со своей подругой Киту решают вернуться в Россию.
Условно-досрочное возвращение.
Приехали 2 июня. Возвращение принесло разочарование. Мария Клавдиевна ясно осознала, что никогда больше не увидит Талашкино таким, каким оно было раньше. «Куда ни взглянешь: направо – бывшая мастерская, налево – замолкший, заглохший театр, свидетель былого оживления и веселья, там за лесом – бывшая школа, – пишет она. – Театр пустует, в нем склад ненужной мебели, запас материалов. В школе тоже половина классов пусты, сиротливо глядят со стен картины, пособия, коллекции… Я поняла, что нет возврата к прошлому, я поняла, что кругом все отжило, потеряло смысл, мне показалось, что я никому и ничему не нужна. Тяжело мне стало, невыносимо больно. И день ото дня делалось все хуже. Я духом упала…». Спасло продолжение уже начатого дела – строительство храма. За это княгиня была благодарна Рериху, он не оставил ее наедине с главной мечтой: «Я только забросила слово, а он (Н.К. Рерих) откликнулся. Слово это – храм... Только с ним, если Господь приведет, доделаю его».
В 1910 году легли первые росписи на стены храма. Год спустя помогать отцу во Фленово приехали его сыновья – Юрий и Святослав Рерихи. Сама Тенишева сделала для церкви эмалевый напрестольный крест, над которым долго трудилась в своей мастерской. А над главным входом, «как осколок вечности», словно чудесное полотно развернулась огромная мозаика «Спас Нерукотворный», выполненная по картонам Рериха.
Весть о войне 1914 года застала мастеров в стенах храма. Работы пришлось остановить. Ни Тенишева, ни Рерих тогда еще не могли предположить, что это – последнее лето, проведенное за работой в храме. Впереди были тяготы войны, весть о революции, эмиграция... И прощание с Талашкино... Теперь уже навсегда. Конец жизни Последние годы жизни Мария Тенишева и ее подруга Святополк-Четвертинская провели в городке Сен-Клу недалеко от Парижа. Небольшую виллу прозвали «Малое Талашкино». Ее часто навещали здесь друзья – Рерих, Билибин, Прокофьев, Рахманинов. До последнего дня в окнах французской тенишевской мастерской и по ночам горел свет. Оставив в России все самое дорогое, она продолжала созидать то, что ей было еще доступно, – любимые эмали…
Могила княгини Марии Клавдиевны Тенишевой на кладбище Ля Сель Сен-Клу.
Ее не стало весной 1928 года. С ней до конца была книжка из детства. Фома Кемпийский «О подражании Христу». Глава 35-я: «Мужественно действуй и крепись мужественно; не отлагай упования, не отступай, но тело и душу полагай непрестанно за славу Божию. Я воздам преизобильно. Я с тобой во всякой скорби пребуду. Аминь».
Ксения БОБРОВИЧ.
Журнал “Русский мир.ru”
