В одном из интервью Марина Ланда призналась, что напоминает сама себе дерево, на котором каждая ветка – какая-то сфера деятельности Марины. С тех пор дерево превратилось в рощу. Помимо радиопередач «Отдушина» и «Музыкальная история», которые Марина ведет уже более 20 лет, она является руководителем детского театра «Радуга», а также автором музыки к мультсериалу «Смешарики» и мультфильму «Летающие звери». А девиз, с которым Марина Ланда идет по жизни, звучит так: «Ничего не бойся и не ленись!»
- Вы сами осознаете, как много вы успеваете делать?
- Я просто не задумываюсь об этом. Делаю все по-честному. «Не надо заводить архивы, над рукописями трястись» - это как раз про меня. Я кстати не люблю в себе эту черту. Недавно вспомнила, что я делала очень симпатичную еженедельную программу «Детский остров» на телеканале «Россия». В одной из этих передач общалась с дрессировщиком медведей, и мне дали подержать маленького медвежонка. Я пела ему песенку «Ночь идет большая». Он был такой маленький, с кожаным носиком, помню, описался у меня на руках. Я была такая счастливая! И очень захотела найти эту передачу, но на телеканале мне сказали, что не было пленки, и все передачи тех лет стерли, а там их было около 200. Мне стало так обидно! В очередной раз укорила себя, что не собираю свои плоды. Это такое некое расточительство. Но это черта моего характера.
- Как думаете, с чем это связано?
- Во-первых, меня не покидает ощущение, что надо делать здесь и сейчас. И к счастью, судьба все время предоставляет мне возможность делать что-то новое, и я как человек очень авантюрный и увлекающийся, а иногда то, что мне предлагает судьба кажется неподъемным и невероятным, срабатывает «а слабо?», берусь за все, что мне кажется интересным.
Мне иногда даже неловко бывает, когда я начинаю рассказывать о том, что я делаю. Недавно показывала кому-то буклет концерта в зале Чайковского, посвященного женщинам композиторам в кинематографе. Там были такие имена – Пахмутова, Губайдуллина, моя любимая Надежда Симонян. О ней я делала одну из первых передач на радио. Обидно, что она не очень известна. Но Надежда Симонян – для меня Бог в кино. Когда я узнала, что буду участвовать в концерте вместе со своим кумиром, я три раза отказывалась от этого предложения. Вообще это отдельный рассказ, как меня сводила судьба с кумирами. Я боготворила Исаака Шварца, и жизнь подарила не просто знакомство, а многолетнюю нежную дружбу. Наверное, только написание книжки избавит меня от постоянного желания рассказывать истории, потому что историй этих невероятное количество и по всей вероятности они стоят того, чтобы их рассказывать. Все мои друзья, ребята из театра садятся и говорят: «Давай, Машка, рассказывай!» Конечно, судьба складывалась витиевато. Столько невероятных встреч, начиная от поездки на Камчатку на практику после окончания музыкального училища с погружением в сетке на тихоокеанском лайнере.
- А с чего началось ваше сотрудничество с командой «Смешариков»?
- Это была, конечно, чистой воды авантюра. На спектакль нашего театра пришел мой друг детства Миша Левитин с режиссером, и они пригласили нас писать музыку к сериалу «Агентство «Золотая пуля». В результате мы написали музыку к 24 сериям. На то время мы с Сережей Васильевым (постоянным соавтором Марины Ланда – прим. Т.Б.) не владели искусством аранжировки. И мы приходили к аранжировщику, напевали ему каждую тему и так создавали музыку к этому сериалу. Все это было достаточно сложно. Но это было нашим стартом. Мы поняли, что можем писать музыку вместе, а это достаточно сложно.
- Вы уже почти 20 лет работаете вместе с Сережей Васильевым. В чем секрет такого продолжительного партнерства?
- У нас есть точки соприкосновения, одинаковые понятия, что такое хорошо, а что такое плохо. То есть общий знаменатель, а числители уже могут быть разные. Сережа очень талантливый человек с невероятным зарядом энергии. И конечно, это поразительно, сколько всего «породил» наш дуэт: и музыка, и песни, и концертные номера, и спектакли, и передачи. Не могу сказать, что все безоблачно, но тьфу-тьфу пока эта «система» работает!
- Вернемся к «Смешарикам».
- Сережиному другу Алексею Лебедеву предложили написать сценарий к мультфильму и спросили: «Есть ли знакомый композитор?», он ответил, что есть, имея в виду нас. И мы с Сережей пошли показываться создателям «Смешариков». Как назло, у них не работал ноутбук, он шипел и все пошло как-то не так. Мы поняли, что это провал. Но видимо, мы понравились, может, своей растерянностью, отсутствием наглости. Не знаю, что сыграло решающую роль, но нас попросили попробовать прийти еще. Мы принесли две мелодии, которые потом превратились в песни «Новогоднюю колыбельную» и «Белым на белом». Кстати, недавно я исполняла ее в концерте, посвященном столетию анимации с оркестром под управлением Сергея Скрипки на сцене Большого зала Филармонии и Кремлевского дворца съездов. Из мультфильмов последних лет выбрали именно «Смешариков»!
В этом году «Смешарикам» исполняется 15 лет. И за это время мы написали около 300 песен, плюс еще песни к «Пин-коду», которые поют все дети – герои «Смешариков» рассказывают о научных открытиях. В апреле состоялась мировая премьера третьего полнометражного мультфильма «Де жа вю» из цикла «Смешарики». В 2011 году в Праге с пражским оркестром мы записывали музыку к полному метру «Смешарики. Начало». А второй полнометражный мультфильм назывался «Легенда о золотом драконе».
- В чем специфика написания песен для мультсериала?
- Мы с Сережей не разделяем песни на детские и взрослые. Большинство песен из детских фильмов не являются детскими. Песня «Капитан, улыбнитесь!» - детская или взрослая? А песни из «Бременских музыкантов»? «Куда идет король? Большой секрет!» или песня «Луч солнца золотого». Они же с массой аллюзий! И это отнюдь не детские песни!
В написании песен нам помогает то, что мы оба актеры и режиссеры. Сережа учился у Зиновия Яковлевича Корогодского. И мы каждый раз перевоплощаемся и какое-то время живем в образе, если пишем песню от имени героя. Поначалу мы с азартом проигрывали роли. Включалась масса актерских драматургических задач. В сериале очень много песен не от имени героев, а про жизнь. Например, песня про диету. Эта песня может быть гимном для всех желающих похудеть. В ней есть такие слова: «Что делать? Я не знаю! Мне снится отбивная. Вот беда – всюду чудится еда». Вообще Сережа пишет замечательные стихи.
Конечно, мы изменились за эти годы. Как бы пафосно это ни звучало, появилось некое мастерство. Раньше я думала, что когда человек подключен эмоционально, можно выехать только на этом. Но это не так. Все равно есть определенные правила. Помимо дара и подключенности композитор должен быть профессионалом, когда ты знаешь, какие когда должны звучать инструменты и т.д. Ведь ты не можешь быть вечно в состоянии драйва. И тут уже срабатывает профессионализм. Но, к счастью, при этом не ушла эмоциональная подключенность.
- Что вам дает возможность испытывать драйв?
- Я прекрасно понимаю, что все заложено в моем характере. Конечно, есть и минусы, например, расточительность – я трачусь и иду дальше. Но с другой стороны, во мне есть это природное любопытство, неистребимое, как в детстве.
- Откуда корни такой неистребимой жажды нового?
- Наверное, досталось в наследство от родителей. У них и сейчас, несмотря на их уже преклонный возраст, такие огоньки в глазах, они так зажигательно рассказывают, пересказывают какие-то передачи, которые смотрели. Они очень любят жизнь!
- Можно поподробней узнать о ваших родителях?
- Мама всю жизнь работала на Ленфильме звукоинженером. В детстве она пела в хоре Мариинского театра, а потом в хоре Юрия Михайловича Славнитского. Я практически родилась в Доме радио. Во всяком случае, кормить меня носили на Итальянскую, 27. Мама – очень музыкальный человек, была золотой медалисткой. После школы поступила в институт киноинженеров, где и познакомилась с моим папой. Он работал преподавателем сопромата и деталей машин. Но при этом он прекрасно поет, играет на музыкальных инструментах. А его родители – мои бабушка и дедушка – и вовсе одесситы. А это, как известно, особые люди. Бабушка закончила одесскую консерваторию. Дедушка был полковником железнодорожных войск и был, как говорится, мужчиной стенобитного обаяния. Он блестяще пел, как Утесов, и был невероятно ярким человеком. Мы с ним очень дружили. В детстве я часто приезжала к ним в Одессу. Не только летом, но и зимой. А когда дедушка приезжал к нам, в Ленинград, видел, как я собиралась в школу, всегда говорил мне: «Зачем тебе туда идти? Ты такая умная! Пойдем лучше в кино!» Я не сопротивлялась, и мы шли в кино. Конечно, это непедагогично, но так прекрасно! Мы играли с ним в карты на интерес. Вообще он был очень веселым человеком. Все мое детство прошло под пластинки Утесова, Шульженко. Дома постоянно собирались компании безумно талантливых людей, которые не имели прямого отношения к искусству, но были пронизаны им – они пели, сочиняли стихи, и при этом никто не воспринимал это как что-то несусветное, никто не говорил про себя: «Ах! Я такой одаренный!»… Наверное, корни моего отношения к делу именно там, в моем детстве. Когда я училась в музыкальной школе на Рижском проспекте, у нас была уникальная старушка, которая преподавала музыкальную литературу. В перерывах между занятиями она доставала инкрустированную шкатулочку, в которой лежали два сваренные вкрутую яйца, и говорила: «Ну, дети, теперь я расскажу вам про музыку». И поедая яйца, рассказывала истории про композиторов, и я была уверена в том, что все они невероятно добрые и хорошие люди. Но когда она рассказывала про Вагнера, она сказала, что он был… плохим человеком, я пришла домой и написала: «Вагнер. Ненавижу!» Конечно, музыка Вагнера гениальна, но у меня было и остается четкое понимание того, что человек, которому Бог дал какие-то способности, должен быть благодарен судьбе и просто не может быть плохим человеком. С его стороны это нечестно: ему такой подарок дала судьба, а он подличает. И для меня это осталось на всю жизнь. До сих пор, когда я узнаю, что кто-то из талантливых людей очень плохой человек, меня это ранит, и я чуть ли не плачу от этого. Конечно, я стараюсь абстрагироваться. Не читаю желтую прессу, не потому что я ханжа, а просто не хочу знать лишнего.
- Расскажите про проект «Летающие звери». Как получилось, что такие именитые актеры записали песни в этом мультфильме?
- Этот мультфильм создают на студии «Да» в поддержку детей больных раком. Его курирует фонд AdVita. Cоздатели мультфильма Миша Сафронов, Надя Федяевская, Рома Соколов попросили написать музыку к мультфильму. Но в связи с тем, что у нас атомная загрузка, мы предложили замечательного композитора и блестящего музыканта Дмитрия Бергановского. Он делает аранжировки наших песен для оркестра. А сами решили, что напишем песни только для финала. Но так получилось, что у нас открылось второе дыхание. Эти песни не похожи на песни из «Смешариков». Может, потому что они исполняются под гитару, может, потому что они «постскриптум». Они находятся не внутри ситуации, а как бы над ней. Мы это очень любим. И для продвижения этого мультфильма его создатели решили обратиться к известным артистам, чтобы они исполнили эти песни. Чулпан Хаматова, Вячеслав Бутусов, Андрей Макаревич, Сергей Маковецкий – прослушали песню и согласились. Для нас это был праздник! Меня поразил своей игрой Сергей Маковецкий. Хоть понятно, что это нормально для артиста такого уровня, как Маковецкий. Но я не видела такого владения профессией, когда за 15 минут на лице актера отражается вся жизнь. Кстати, когда он случайно услышал еще один трек песни «Ах любимая нога», то спросил: «А почему я не пою эту песню?» И мы записали еще одну песню с Сергеем Васильевичем. Вообще, конечно, драматические актеры и попсовики безумно отличаются друг от друга. Это просто небо и земля! У них другая система ценностей, взаимоотношений. Еще одна песня «Все хорошо» была предложена Лизе Боярской и Даниле Козловскому. Несмотря на то, что у обоих сумасшедший график, они все сделали на высшем уровне. Не чувствовалось даже нотки высокомерия. У них было совершенно искреннее желание сделать хорошо. А песню «Очень вредно» исполнил Борис Гребенщиков! Нам очень приятно, что наши песни нравятся. И, конечно, так радостно, что благодаря этому проекту, мы познакомились с такими замечательными славными людьми.
- В этом году вашему театру «Радуга» исполняется 25 лет.
- Самое неприятное, что никто не верит, что дети занимаются абсолютно бесплатно. «В чем подвох? Что не так?» Наверное, какая-то вина масс-медиа в этом есть. Все время говорят о плохом. Должны быть герои нашего времени - хорошие порядочные люди. Чем старше становлюсь, тем больше к своему изумлению убеждаюсь, что талантливых людей больше, чем добрых. Поэтому мне кажется, что это должно быть национальной идеей. Хороший, добрый человек – не блаженный, не лох, не недотепа. Но заметьте, даже в характеристике сейчас редко встретишь такие эпитеты как порядочный и добрый человек. И даже есть такая фраза: «Хороший человек – не профессия». Это больше, чем профессия!
- Почему, на ваш взгляд, так происходит?
- Это перестало быть ценным. Коммерциализация, все передачи на ТВ, начиная со «Слабого звена», в которых, если тебе не удобно столкнуть падающего человека или собрать компромат, потирая руки, значит, ты – слабое звено. И эти люди становятся медийными персонами. А светлый добрый человек чувствует себя дико в этих условиях.
Вообще понятие хороший человек девальвировалось. Вы много видели передач о хороших порядочных людях? Мне кажется, что у каждого человека должен быть кто-то, перед кем ему будет стыдно за какие-то дурные поступки.
- Кто у вас такой человек?
- У меня очень сильный тыл: семья, друзья. И в трудную минуту я знаю, что у меня есть дом, где меня понимают и любят. Долгое время таким человеком была моя учительница Людмила Ивановна Красикова, которая в какой-то мере привила мне эту психологию. С 15 лет я общалась с ее семьей – с ее замечательным сыном Сашей Хочинским и ее мужем Рэмом Лебедевым. Мне было всегда страшно и стыдно от мысли, если бы она узнала что-то обо мне не то. Конечно, таким человеком для меня был Исаак Иосифович Шварц. Во многом люди, перед которыми мне может быть стыдно, - мои ученики. Как-то в социальной сети я познакомилась с Татьяной Бельской, она написала мне, что слушает мои передачи. Мы долго переписывались, а потом она стала приезжать на каждое наше выступление. И на день рождения она подарила мне книгу, состоящую из писем моих бывших учеников. Мне даже не удобно перед самой собой читать такие слова о себе. И я понимаю, что мне нельзя делать что-то такое, что может заставить их разочароваться во мне.
- Сколько учеников прошло через ваши руки?
- Я преподаю с 21 года. До театра был ансамбль «Радуга». Так что учеников много. Среди них есть и известные артисты, например Андрей Сергеев, Олег Алмазов - мои первые ученики. Конечно, не все остались близкими друзьями. Но некоторых я могу назвать друзьями дома. И сейчас в театре прекрасные ребята. У нас есть традиция – раз в полгода у меня дома проходят девичники. Мы готовим разные вкусности, рассказываем друг другу истории, а утром смотрим какой-нибудь советский фильм. И девочки, которые помладше, очень ждут, когда их допустят до девичника. Это своего рода посвящение.
- Как-то вы сказали, что отбираете детей по глазам. Глаза – это зеркало души?
- Конечно! По глазам все видно! На «Радио России» я веду передачу «Музыкальная история», в которой гость рассказывает о своей жизни через призму музыки, начиная с детства. Вообще надо сказать, что я обожаю радио. И до сих пор мне приходят письма от слушателей. Настоящие, в конвертах, а не по электронной почте, и я понимаю, что задеваю важные струны в душах слушателей, и очень этим дорожу. На радио возможна та степень откровенности и искренности, которая, как мне кажется, невозможна на телевидении. Я очень остро ощущаю неискренность. Гостей в свою передачу я, как правило, отбираю сама. Иногда меня просят пригласить кого-то в эфир, и я не могу отказать. И мне безумно интересно добраться до его нутра, даже если на первый взгляд, мне человек мало приятен, и я чувствую, что он фальшив. Ведь когда-то все мы были детьми и были искренни. И за полтора часа разговора я добираюсь до этого человека. Иногда, если в нем нет огромного количества слоев, это происходит быстро, иногда медленно. Единственный журналистский прием, которым я пользуюсь – это то, что для меня в момент разговора – мой гость – самый интересный для меня человек на земле. И мне нужно вытащить из него все хорошее, что в нем есть. Так вот, может, потому что я много лет делаю эту передачу, может, потому, что я много общаюсь с детьми, но я во всех людях стала видеть детей. Кстати, это очень помогает в общении. И я стала молниеносно чувствовать любую фальшь. С одной стороны, это здорово, с другой – это очень мешает, потому что иногда понимаешь, что просто не хочешь общаться с этим человеком. Но, к счастью, я могу себе это позволить.
Я даже иногда смотрю по телевизору выступление какого-нибудь политического деятеля и думаю: «Как же тебя в школе мордовали, что ты таким стал!» А иногда такие мысли посещают: «Если бы ты себя в детстве увидел с такой физиономией, ты бы умер со смеха!» До кого-то еще можно достучаться. Но иногда понимаешь, что все безнадежно потеряно.
- Почему, на ваш взгляд, некоторые остаются детьми на всю жизнь, а некоторые бронзовеют?
- Это следствие защитной реакции. Кто-то переходит эту грань, надевает маску, которую уже не отодрать.
- В последнее время у вас было много концертов в Москве. Где вы выступали?
- Четыре года подряд наш театр открывает фестиваль Владимира Спивакова «Москва встречает друзей». Режиссер этого концерта – художественный руководитель благотворительного фонда Владимира Спивакова Петр Ильич Гулько как-то увидел наш спектакль, и мы ему понравились. И вот уже четыре года мы открываем фестиваль Спивакова спектаклем по Окуджаве. Это особые песни, которые мы поем иначе, чем в наших обычных спектаклях. Например, исполнение песен «Молитва» или «Давайте восклицать» придумано очень неожиданно.
Следующий фестиваль, в котором мы принимали участие, – «Кино без барьеров». Это международный фестиваль для людей с ограниченными возможностями. В этом году мы исполняли песню «Мы летим», и в зале было много людей из разных стран, и сурдопереводчики, которые показывали на разных языках слова руками, на всех языках сделали ручками крылья, когда мы пели «Лети, лети, лети». И когда я сверху увидела, как все на одном языке полетели, это произвело на меня неизгладимое впечатление.
На этом фестивале я познакомилась с Андреем Эшпаем – сыном композитора Андрея Эшпая, и он предложил выступить на фестивале, посвященном его отцу. Этот концерт проходил в киноклубе-музее «Эльдар». Мы выступили с джазовым коллективом, который основал Андрей Эшпай. А спустя пять дней мы опять выступали в Москве уже в Концертном зале имени Чайковского с оркестром под управлением Сергея Скрипки и с хоровой капеллой имени Юрлова. Это был концерт «В преддверии весны», посвященной женщинам композиторам, которые писали музыку для кино. 9 мая мы опять выступали в Концертном зале имени Чайковского на концерте «Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой».
- Получается, что в Москве вас можно увидеть и услышать чаще, чем в родном Петербурге…
- Мне кажется, что Москва относится ко всем как к своим. Без снобизма. Они привыкли брать все хорошее со всей страны.. В этом отношении Москва очень радует. А в Петербурге мы выступаем в Капелле по предложению Ольги Холмовой. Мы собрали прекрасных джазовых музыкантов и создали такую группу «Смеш-бэнд» и исполняем песни из «Смешариков» и «Летающих зверей».
Иногда мы играем наш главный спектакль «Пятнадцать старых чемоданов и одна страна». Через него проходят все поколения нашего театра. Спектакль меняется в зависимости от индивидуальностей детей. Вообще в нашем театре 40 человек – два состава. Дети все разные. И самое главное, на чем строится наша система, - мы отталкиваемся от индивидуальности каждого ребенка. Вот ты такой некузявый, маленький – мы придумаем для тебя роль, ты – дурнушка, а мы придумаем такое, что ты будешь королева.
- Много желающих попасть в ваш театр?
- С 2003 года у нас не было ни одного официального набора. К нам приходят через сарафанное радио. Подходят после спектаклей, концертов, кто-то приходит через социальные сети.
- Часто приходится отказывать?
- Очень тяжело отказывать. Поэтому у нас в театре сорок с лишним человек. А должно быть максимум 25. Каждый раз думаешь: «Ну может у него получится?» И главное, когда видишь глаза ребенка, тяжело говорить: «Нет!»
- Кто вы для этих детей? Друг? Педагог? Вторая мама?
- Я рассказывала про Исаака Шварца, про свою учительницу. Кто были для меня эти люди? Я знала, что они всегда поймут меня, примут любой, помогут сразу, чем смогут, и не будут рассуждать, задавать лишние вопросы. Я думаю, что я для детей – друг. Хотя в письмах они пишут, что я для них вторая мама. Но это тоже степень дружбы. Ведь дружба – это любовь. Сейчас артистка Светлана Крючкова делает спектакль по книге Романа Гари. Это история пожилой женщины, которая держала приют для детей проституток. И среди этих ребят был арабский мальчик, к которому она безумно привязалась, и он привязался к ней. Книга меня потрясла. Я думала, что это за взаимоотношения. Как назвать те чувства удивительного доверия, близости, понимания, когда не надо ничего говорить? Он молчит не потому, что он врун, а потому что не хочет сделать тебе больно. Это высшая степень любви. И это самое главное и ценное, что может возникнуть между людьми.
- Как вы оказались на «Мельнице» у Вячеслава Полунина?
- Со Славой мы знакомы еще с тех пор, как я работала во Дворце молодежи, когда еще была студенткой. У нас прекрасные отношения с его женой Леночкой. Оказавшись как-то у него в гостях под Парижем, я поняла, что разобьюсь в лепешку, но привезу сюда детей. И я это осуществила! В то время там гостили Ольга Волкова и Чулпан Хаматова. Мы с детьми спали в юрте в спальных мешках. Завтракали, обедали, ужинали вместе с Полуниным. Это была прекрасная неделя, которая навсегда останется в памяти детей.
- Вам близка философия свободы Полунина?
- Да. Это одно из моих любимых слов – свобода. Но свобода для меня – это не жить вне времени и пространства. Это невозможно! Ведь в этом случае я подведу огромное количество людей, которые от меня зависит. Свобода - не в том, чтобы делать по принципу «что хочу, то и ворочу». Для меня свобода прежде всего – в непредвзятости по отношению к человеку, к событию. Я не перевариваю снобизм, высокомерие, стараюсь не наклеивать ярлыки, не слушаю мнения других людей о ком-то. Для меня важны только поступки. Когда мне говорят про не слишком хорошего человека: «Но зато он потрясающий профессионал», отвечаю: «Это замечательно, но, мне кажется, что можно найти хорошего профессионала и хорошего человека».
- Вы часто разговариваете со своими воспитанниками на жизненные темы? Может, они приходят к вам с вопросами или, например, рассказывают о первых влюбленностях?
- Конечно! И приходят, и разговариваем. Но никаких нравоучительных бесед с детьми я не веду. А научить можно только собственным примером. Но основное, что я хочу до них донести, что жизнь – настолько длинна, что с человеком может случиться все, что угодно. Он может влюбиться, заблудиться, оступиться. И важно только одно – как человек поведет себя по отношению к другому человеку. Вот именно этим и определяется степень порядочности человека.
- От чего вы больше всего устаете?
- Я безумно устаю от неприятностей, проблем. Может, я не права, что не кричу о них на каждом углу, но основная проблема в том, что у нас нет своего помещения. Может, надо говорить: «Посмотрите! Нашему театру уже 25 лет, у нас такие прекрасные дети, такие прекрасные артисты!» Это же не домашние радости. Мы выступаем на лучших площадках страны. Наверное, можно было бы уже и школу свою создать. Думаю, наш опыт был бы интересен и полезным многим. Но у меня нет времени ходить и обивать пороги нужных людей. А они сами инициативу не проявляют. Хотя у нас есть методика, которая может пригодиться тысячам, десяткам тысяч педагогов. У нас придумано сотни упражнений на стыке актерского и музыкального искусства. Когда мы оказываемся на каких-то фестивалях, просят иногда провести мастер-класс, но, как правило, все предложения поступают из других городов. Для меня загадка, почему в Петербурге не интересуются нашим театром. Мне кажется, это огромная беда нашего города, что ко многим событиям, людям, подходят с некоей долей снобизма: «Видали мы всякое! Да ладно...» Когда я пришла на радио, у меня была идея создать Аллею крестов. И я до сих пор не оставляю эту мысль. Необходимо вспомнить огромное количество талантливых людей, которые были зарыты здесь. Так получилось, что в течение десятилетий у нас звучат одни и те же имена, а о многих талантливых людях просто забыли. Вот в этом, мне кажется, и проявляется высокомерие и снобизм. Если кто-то питерский пробивается, то почему-то все происходит исключительно через Москву. Ну а после Москвы уже и в Питере принимают с распростертыми объятиями.
- И все-таки как вы отдыхаете?
- Ну во-первых, смена деятельности – лучший отдых. Во-вторых, конечно музыка. Я с пяти лет хожу в филармонию. Сначала с мамой, потом сама. И очень рада, что в последние годы благодаря другу нашей семьи изумительному дирижеру Николаю Геннадьевичу Алексееву, я раз в месяц, а иногда и чаще, бываю в филармонии. Это стало для меня жизненной потребностью. Вообще для музыканта это очень важная часть жизни – слушать музыку в хорошем исполнении. Я не хочу пафоса, но концерты в филармонии являются для меня глотком свежего воздуха.
- А одиночество вам необходимо?
- Конечно! Несмотря на обилие людей вокруг меня, я достаточно закрытый человек. По знаку зодиака я – Рак. И у меня есть свой панцирь – не бронебойный, а некая норка, мое пространство, в котором мне очень хорошо. К сожалению, не так часто как хотелось бы, я оказываюсь наедине с самой собой. Но когда это удается, может, я больше это ценю, потому что если бы это было бы все время, я бы это не ценила. Впрочем, это относится ко всему. Но я думаю, что тот человек, который сидит во мне, очень обижается за свою заброшенность. Меня очень удручает, что я мало времени могу побыть с самой собой. Но этот паровоз уже не остановить. У меня параллельно несколько проектов. И нужно еженедельно выдавать музыку для «Смешариков», и репетиции с театром. В этом отношении мы с Сережей Васильевым работаем как один организм. Но это все равно невероятная эмоциональная нагрузка. У Сережи нагрузка вообще неимоверная. Он же пишет тексты, находит образы. И повторюсь, мне обидно, что наше творчество, хоть я и не очень люблю это слово, не очень замечено в нашем городе. Но, слава Богу, замечено в других городах России и в частности в Москве.
Но я не хочу даже нотки обиды в разговоре. Полностью разделяю пословицу «На обиженных воду возят». Более непродуктивного занятия, чем обижаться, на свете нет!
- Недавно вы стали лауреатами Национальной анимационной премии «Икар».
- Да. Мы получили премию за музыку к фильму Ромы Соколова «Теория заката». Самым большим потрясением стало то, что нам вручал премию Александр Зацепин. За кулисами он признался, что являясь человеком ответственным, послушал нашу музыку. А на сцене, держа приз, я сказала такие слова: «Когда-то в дневниках Сергея Рахманинова я прочла: «Что нужно для творческого человека, чтобы идти дальше? Всего три вещи: похвала, похвала и похвала». Спасибо, что похвалили. Можно идти дальше». Может, поэтому я всегда стараюсь хвалить своих учеников, чтобы мы все вместе могли идти дальше!
Беседовала Татьяна Болотовская
